Меир Левинов - Средневековая еврейская философия

"В своей войне против караимов Саадия-гаон использовал их оружие. Война велась против идеологии караимов, но при этом сам Саадия пользовался их же литературными образцами. При этом представляя официальную раббанитскую позицию, он сумел отделить идеологию от литературных образцов и писал раббанитскую литературу по караимским образцам". (Из книги Рины Дрори "Начало контактов с арабской литературой" 6:2)

Уже упомянутая нами опора на "разум" у Саадии доведена до высочайшей степени. Мы уже привели примеры, в которых Саадия доказывает, что даже высказывания пророков имеют право на пророческий статус только в том случае, когда они "разумны". Но точно в той же степени Саадия постоянно доказывает разумность всего комплекса Традиции, ее соответствие разуму.

В не меньшей степени Саадия Саадия вторгается в караимскую область, обращая огромное внимание на Писание. Он переводит Танах на арабский язык, причем его перевод в высокой степени опирается на талмудическую традицию. Достаточно проверить список ссылок Саадии на использованную литературу в "Верованиях и мнениях", чтобы обнаружить, что он ссылается на Талмудическую литературу всего около шестидесяти раз, тогда как на Танах есть около тысячи ссылок и цитат. Как раз в этом проявляется его попытка бороться с караимами, он всюду пытается продемонстрировать: раббанитская традиция является истинной традицией Танаха. Все, о чем говорит устная Тора — это и есть сам Танах. Совершенно не случайно Саадия называет "четвертый путь познания" опорой на Традицию, подразумевая Танах вместе с Традицией, а не просто Танах, ибо отказ от Традиции приведет к неверному пониманию Танаха.

Эту сторону деятельности Саадии — борьбу с караимской идеологией — никогда не следует сбрасывать со счетов. Ее всегда следует иметь в виду, даже когда сам Саадия не упоминает караимов никаким образом. Их идеология всегда подразумевается где-то на заднем плане.

Точно так же, так как караимы отказались от талмудической Традиции, им пришлось активно обратиться к изучению иврита, его грамматики и синтаксиса, потому как иначе невозможно изучать Танах. Замечательный пример тому мы находим у караима Иегуда Гадаси (вторая половина 12 в.), который считает знание иврита одним из десяти догматов веры. Может быть, отсюда из такого преувеличенного значения, придаваемого караимами языку ивриту, следуют выпады Саадии в "Верованиях и мнениях" против караимов, когда он обнаруживает у них неправильный с точки зрения языка иврита комментарий к Торе (6:1, 6:5).

Понятно, что было бы ошибкой считать, что вся деятельность Саадии-гаона направлена на борьбу с караизмом, но сбрасывать эту сторону его произведений было бы просто неверно.

Положение Саадии-гаона в раввинской среде оказалось двойственным. С одной стороны в своей борьбе против караизма он представлял раббанитский консенсус, общее мнение раббанитов и их неприятие караимской "ереси". С другой стороны он делал это, по крайней мере, в части своих сочинений, по собственному почину, не являясь уполномоченной на то фигурой. Более того, согласно историческим данным, ни один из официальных деятелей раббанитов — ни экзиларх, ни гаоны (главы ешив) не дали официального отпора караимским нападкам. Саадия-гаон оказался единственным, кто вступил с караимами в открытую борьбу, даже не имея на это специальных полномочий, что, безусловно, принесло ему почет и уважение в раввнской среде. Косвенным свидетельством этого является назначение на должность главы ешивы в Суре в 928 г, несмотря на то, что он не принадлежал к гаонским родам. Одновременно отношение к Саадии-гаону было сложным именно в силу того, что он отказывался принять на себя официальные обязательства, связанные с его статусом и придерживался независмой позиции. Даже в известном споре об устройстве календаря, в котором он принял сторону Вавилона против мнения главы ешивы земли Израиля Аарона бен-Меира, он не объявил о поддержке официального курса Вавилона. Баронн доказал, что на самом деле у официальных кругов Вавилонского еврейства не было ни какой четкой позиции до тех пор, пока Саадия-гаон не выразил своего мнения. И именно его инициатива заставила, в конце концов, высшие круги Вавилонского еврейства выразить свою позицию публично. Из всего литературного наследства Саадии-гаона явствует насколько это была независимая личность, насколько он не был способен признать право другого диктовать ему мнения и поступки.

Саадия-гаон, как по своему статусу в раббанитской среде, так и по своим убеждениям представляет официальную раббанитскую точку зрения, но одновременно он резко выделяется из этой среды. Это двойственное положение позволило ему ввести новшества в замкнутой раввинской среде, заставил ее принять их, хотя, сложись дела иначе, эта среда могла бы его отвергнуть.

Учитывая представления р. Саадия о двойной истине, он естественно считает возможным доказать действительность библейских положений через аргументы философские. Одной из центральных позиций в этой системе доказательств является доказательство сотворенности мира, исходя из чисто философских рассуждений, без опоры на Писание.

Более точно, Саадия, вслед за учеными Калама желает доказать, что мир не мог существовать вечно, что логика и здравый смысл противоречат предположению о вечности существования мира. Если доказать это положение, то далее простая цепочка рассуждений приводит к тому, что мир в какой-то момент был создан, а если он был создан, то создан Кем-то. И этот Кто-то и есть Творец. Строго говоря, все это построение необходимо Саадии для доказательства бытия Божьего.

Строго говоря, вопрос о доказательствах бытия Божьего не является чем-то новым в еврейской традиции. Известный мидраш (приведен в Танхума) рассказывает об ответе р. Акивы на требование доказательства того, что у мира есть Творец. Р. Акива показал свиток чудесной каллиграфии и заявил, что этот свиток возник оттого, что он вчера разлил чернила, и чернильная клякса чисто случайно образовала данный текст. Понятно, что ему не поверили и сказали, что ясное дело, свиток исполнил писец. "Точно так же, — ответил р. Акива — существование сложного прекрасного мира доказывает, что у него есть Творец". Понятно, что р. Акива не придумал это доказательство. Еще задолго до его рождения это доказательство было оформлено в гимн и помещено в книгу Псалмов (псалом 104).

Итак задача, которую ставит перед собой Саадия-гаон, состоит в следующем: следует опровергнуть представления о вечности мира и обосновать представления о сотворенности мира.