Николай Лосский - Условия абсолютного добра

87

чтобы понимать приказания, но сами не имеют его; такие люди по природе рабы; для них самих лучше, если они находятся в подчинении; польза, приносимая ими, мало отличается от пользы домашних животных, так как и те и другие помогают своим телом приобрести необходимое для жизни. Впрочем, рассуждает дала Аристотель, доля правды есть и на стороне тех, кто считает рабовладение несправедливым: слова «раб» и «быть рабом» имеют двоякое значение, именно обозначают не только рабство по при роде, но и по условному постановлению закона, в силу которого побежденные на войне становятся рабами победителя. Однако и эту условность Аристотель смягчает, говоря, что перевес на войне достигается не без доблести, которая дает право на господство При этом он, однако, соглашается с теми, кто различает справедливую войну, и признает, что следствием войны может быть иногда рабство людей, несомненно благороднейших. Отсюда говорит он, возникает у некоторых мыслителей убеждение, что рабами могут быть только варвары. «Говоря так, они в действительности ищут понятия раба по природе, как мы его установил выше; в самом деле, необходимо признать, что есть люди, которых везде — рабы, и люди, которые нигде не бывают рабами» (Политика, 2, 2).

Аристотель, как видно отсюда, начал вырабатывать понятие «раба по природе» с целью оправдать юридическое рабство. Однако необходимой связи между юридическим и моральным рабством не оказалось. И закончил он свое рассуждение формулировкой истины, которая, казалось бы, должна служить решительным основанием для осуждения юридического рабства: а самом деле, если нравственно благородный человек даже и в юридическом положении раба сохраняет свое внутреннее достоинство, то на этом нельзя успокоиться и необходимо позаботиться о том, чтобы его общественное положение соответствовало его духовной природе; если же человек оказывается нравственным рабом вследствие подчинения своему телу и страстям или вследствие недостатка собственного разума, то низведение его на степень вещи в большинстве случаев еще более понизит его духовную природу. Однако Аристотель не развил этих соображений и вошел в историю учений об обществе как мыслитель, защищающий рабовладение. Выработанное им понятие «раба по природе» сохранилось не только в античной культуре, но перешло и в христианскую мысль, где в сочетании с учением о грехопадении в течение многих веков использовалось для оправдания юридического рабства, хотя необходимой связи между юридическим и моральным рабством нет. Удивительные примеры искажения содержания морали можно найти в кодексах нехристианских религий. Например, буддизм считает злом бытие, имеющее характер личности, и вообще вся- кое мировое бытие. Поэтому, согласно буддизму, правильное по- ведение состоит в том, чтобы преодолеть в себе волю к жизни, разрушить свое личное бытие и содействовать уничтожению мира. Любовь, совместимая с этим миропониманием, есть только сострадание ,

88

т. е. воздержание от причинения страданий другим существам, и содействие освобождению их от страдания. Высшая форма любви — совершенное приятие чужой личности во всем конкретном ее своеобразии и содействие ее индивидуальному росту, ее творческому раскрытию и обогащению содержанием — не могла бы быть признана добром с точки зрения учения, ставящего целью уничтожение мира.

Этнографические исследования жизни примитивных народов, а также народов, принадлежащих к иному кругу культуры, чем мы, дают особенно яркие примеры нравов, недопустимых с точки зрения христианской морали *.

Рассмотрим в виде примера одну только группу фактов — отношение различных народов к убийству.

У многих примитивных народов, говорит Вестермарк, несоплеменники рассматриваются как враги, которых похвально убивать. Некоторые племена, например на Малайской группе островов, не допускают брака того соплеменника, который не убил по крайней мере одного врага. У многих индейцев Северной Америки наибольшим уважением пользуется тот, кто снял наибольшее количество скальпов (Т. 1. С. 282–284). Особенно поразительны нравы раз- личных народов в отношении к своим состарившимся родителям, к больным и новорожденным. У китайцев, египтян, греков, римлян, у народов христианской культуры, а также у многих примитивных народов убийство отца или матери считается тягчайшим преступлением. Но есть и такие народы, особенно из числа кочующих охотничьих племен, у которых существует обычай убивать или покидать на произвол судьбы состарившихся родителей; сами старики, подвергаясь такой участи, одобряют этот обычай. В Меланезии стариков погребают живыми. У фиджийцев, после многократных просьб родителей похоронить их, сын целует отца, оплакивает его и исполняет его желание. У некоторых народов полагается не хоронить состарившихся родных, а съедать их (Там же. С. 322–327). Чукчи, попав в тяжелое положение вследствие старости, болезни, каких‑либо утрат, легко решаются расстаться с жизнью; чтобы привести свое намерение в исполнение, чукча, собрав к себе родных и знакомых, беседует с ними и затем дает знак, чтобы его убили припасенным им ножом, копьем или удушили ремнем ( Катрейн , I, 255). В некоторых случаях убийство новорожденного считается долгом у многих примитивных народов: на- пример, умерщвлению подлежат уроды, больные, дети, которые по некоторым признакам считаются приносящими несчастье, например родившиеся с зубами, близнецы. У некоторых племен в Америке, в Полинезии есть обычай ограничивать число детей; в Австралии обыкновенно воспитываются два мальчика и одна девочка,

________________

* Westermarck Е. Ursprung und Entwicklung der Moralbegriffe. 2 Bd. 1907; Levy Bruhl L, Les functions mentales dans les sociétés inférieures; La mentalité primitive; L'äme primitive, Cathrein V. , S. J. Die Einheit des sittlichen Bewnsstseins der Menschheit. Eine ethnographische Untersuchung. 3 Bd. 1914.

89

а остальные новорожденные умерщвляются (Вестермарк, I, 329–342). Убийство слабых и уродливых детей практиковалось, как известно, согласно закону, в Спарте, в Риме.

Множественность кодексов морали считается нередко доказательством правильности этического релятивизма, т. е. учения, что абсолютного нравственного добра нет и абсолютный масштаб нравственности не существует. Иными словами, сторонник этического релятивизма утверждает, что различие и даже противоположность нравственной оценки одного и того же поступка с точки зрения разных народов, эпох, сословий, классов и т. п. вполне правомерны, так как нет и не может быть точки зрения, поднимающейся над ограниченным кругозором этих групп людей. Постараемся теперь показать, что это неверно и что множественность кодексов морали соединена с единством нравственности. При этом, однако, мы оставляем пока в стороне то поведение, которое выше было названо сатанинским. Оно будет рассмотрено в особой главе.