Николай Лосский - Условия абсолютного добра

В действительности жизнь человеческой личности обусловлена не только биологическими процессами и социальной средой, но также и индивидуальным «я», как онтологическим ядром, которому в жизни личности принадлежит главенствующая роль. Всякое «я» есть свободный и творчески активный индивидуальный деятель: оно допускает влияние своего тела, а также влияния социальной среды на свою жизнь, не иначе как индивидуально преломляя их. Отсюда ясно, что крайний социологизм при объяснении преступлений есть грубое заблуждение. Как бы ни совершенствовался общественный строй, как бы ни было обеспечено экономическое положение каждого лица, всегда в земных условиях будут сохраняться такие эгоистические страсти, как, например, половая ревность, зависть, гордость, властолюбие, фанатизм, которые легко могут стать источником самых разнообразных преступлений.

Особенно отталкивающее впечатление производит столь распространенный в наше время неумеренный социологизм в исследованиях историков литературы. Когда гениальное произведение литературы истолковывается как выражение феодально–аристократической идеологии или мелкобуржуазной среды и т. п., принижается и опошляется как автор, так и его творение. Восприятие мира, понимание его и творение новых миров даже у гения, правда, сообусловлено принадлежностью его к определенному сословию, классу, исторической эпохе. Однако только во второстепенных произведениях искусства эти социальные влияния существенно определяют содержание и форму его, так что их нужно выдвинуть на первый план, чтобы понять возникновение, состав и смысл произведения. Иное дело великие творения искусства. Создавая их, гений воплощает в конкретных образах такие жизненные смыслы, положения и идеи, которые имеют всечеловеческое или даже всемирное значение. Найти в них оттенок дворянской, купеческой и т. п. идеологии и к нему свести значение произведения — значит не понимать подлинного смысла жизни и глубинных истоков творчества. Возникновение гениального произведения определяется прежде всего индивидуальностью творца его. В содержании творения первостепенное значение имеют общечеловеческие страсти в их непреходящем для всякой эпохи, народа и класса содержании и та сторона жизненных положений, которая стоит бесконечно выше злободневных социальных отношений, именно та, которая обусловлена отношением человека к Богу, к высшей правде, к исканию абсолютной истины и абсолютного Добра. Эсхил, Софокл, Данте, Шекспир, Гёте, Пушкин, Гоголь, Достоевский, Толстой — великие представители такого творчества, имеющего вечный смысл.

207

Отстаивая своеобразие человеческой личности и высший смысл ее жизни, можно впасть в крайность, противоположную социологизму, именно низводить общество на степень только средства для жизни индивидуальных человеческих «я» и потому считать человеческое «я» чем‑то более ценным, чем общество. Наполеон говорил своей жене, что его вечное «я» независимо от человечества и стоит выше человечества.

Иерархический персонализм, утверждающий существование не только человеческих личностей, но еще и более высоко развитой социальной личности, избегает обеих крайностей — и полного подчинения личности человека обществу, и низведения общества на степень лишь средства для человека.

Сравнивая отношение человека к социальной личности с отношением клетки человеческого тела к человеку, иерархический персонализм не упускает из виду следующего коренного различия этих двух случаев. Деятели человеческого тела суть только потенциальные личности, тогда как человеческое «я» есть действительная личность, т. е. существо, осознавшее абсолютные ценности и долженствование руководиться ими в своем поведении. Отсюда следует, что, как нравственно ответственное существо,. человеческая личность имеет право на некоторую область свободы, например свободу совести, свободу мысли, свободу слова и т. п.,. которую общество не смеет отнимать у человека. В некоторых отношениях социальная личность и личность человека, будучи обе абсолютно ценными, равны друг другу и каждая имеет свою область неотъемлемых прав и обязанностей в отношении друг к другу.

Установить правильное соотношение между обществом и индивидуальным «я» человека могут лишь те философские системы, которые способны дать синтез универсализма и индивидуализма. В большинстве случаев приходится Иметь дело или с неумеренным универсализмом, принижающим человеческую личность, Или с чрезмерным индивидуализмом, не усматривающим тех случаев и отношений, в которых человеческая личность должна подчиниться более высоким социальным ценностям.

Всякий поступок человека осуществляется им не иначе как в сотрудничестве с деятелями, стоящими ниже его, особенно с теми, которые образуют его тело, и в сотрудничестве с деятелями, стоящими выше его, с социальным, планетарным и, наконец, космическим целым. Еще более существенное значение имеет для человека сотрудничество с самым высоким началом, с самим Господом Богом.

Все подлинно доброе, что удается сделать человеку, творится им не иначе как при содействии Бога и Царства Божия, восполняющего своей силой то, чего не может довершить сила человека. Поэтому, когда мы хотим настоящего добра, первый помощник, к

208

содействию которого следует обращаться, есть Бог. Великий польский поэт Мицкевич, желая привлечь внимание папы Пия IX к положению Польши, отправился в Рим вместе с другими польскими эмигрантами. Перед аудиенцией, назначенной для польской делегации, Мицкевич просил всех соединить свои души с его духом в том, что он будет говорить папе. Произнося свою речь перед папой, он пришел в состояние крайнего возбуждения, говорил повышенным тоном о наступлении новой эпохи духа, о необходимости для папы исполнить в ней свою обязанность, о необходимости помочь Польше. Наконец он схватил папу за руку и воскликнул: «Знай, что дух Божий обитает теперь в блузах парижских рабочих». Исступление Мицкевича было характерным проявлением бурной политической страсти, доводящей человека до потемнения сознания и утраты самокритики; возникают такие состояния тогда, когда множество лиц, принадлежащих к одной социальной группе, заражают друг друга своими эмоциями и утрачивают свою самостоятельность настолько, что становятся медиумами, исполняющими волю какого‑то деятеля, принадлежащего к надчеловеческой области бытия. был ксендз, который перед аудиенцией сказал Мицкевичу, что соединять свою душу нужно не с душами других людей, а с Духом Господа Иисуса Христа. Соединение души с волей Божией сублимирует всякую страсть, освобождает ее от чрезмерностей, от искаженных влияний ненависти, от разрушительных телесных проявлений и увеличивает свободу личности: действуя в состоянии «стояния пред Богом», человек становится не слепым медиумом, а высокосознательным, сохраняющим свою самостоятельность сотрудником Божиим. Отсюда ясно, что изложенное учение о зависимости всякого добра от Бога не есть теологический детерминизм: свободная инициатива доброго поступка исходит от человека, но завершение его достигается путем сочетания с силой Божией.