Хусто Гонсалес - История христианства Tom I. От основания Церкви до эпохи Реформации.

Третья часть символа веры, хотя и не столь определенная, как другие, ввиду того что условия того времени не требовали в этом вопросе особой конкретности, преследует ту же цель. Словами "святая церковь" христиане утверждали авторитет церкви в противовес многочисленным школам гностиков и собственной церкви Маркиона. А заявление о "воскресении плоти" означает отвержение любых представлений о том, что плоть есть зло или что она не имеет никакого значения.

Канон Нового Завета и первый символ веры стали действенными орудиями борьбы против ереси, но в конечном счете вопрос сводился к установлению авторитета церкви. Это было крайне важным не только в силу необходимости для людей делать выбор, кто прав, а кто нет, но и учитывая саму природу поставленных вопросов. Все признавали, что истинное послание исходит от Иисуса. Гностики утверждали, что у них есть тайное знание изначального послания, передававшееся их тайными учителями. Маркион утверждал, что получил доступ к этому знанию через книги Павла и Луки, которые он, правда, очистил от всего, что не согласуется с его взглядами на Ветхий Завет. Отвечая на эти притязания Маркиона и гностиков, церковь заявляла, что именно она является носителем истинного знания о Благой Вести и учения Иисуса. То есть суть спора в определенной мере сводилась к вопросу об авторитете церкви перед лицом домогательств еретиков.

В этом плане чрезвычайно важное значение приобрел вопрос об апостольской преемственности. Суть его просто-напросто заключалась в том, что если бы Иисус обладал каким-то тайным знанием, переданным ученикам, – чего фактически не было, – Он должен был возложить задачу распространения учения на тех же апостолов, которым Он доверил церковь. Если апостолы приняли это учение, они, в свою очередь, должны были передавать его тем, кто сменит их в руководстве церковью. Следовательно, если такое тайное знание существует, им обладают те, кто учился непосредственно у апостолов, затем – преемники этих учеников, то есть епископы. Но истина заключается в том, что сейчас – то есть во II веке – те, кто могут претендовать на прямую апостольскую преемственность, единодушно отрицают существование какого-то тайного учения. Из этого следует вывод, что утверждения гностиков о доверенном им тайном предании абсолютно безосновательны.

Чтобы этот аргумент выглядел весомее, следовало доказать, что епископы того времени действительно были преемниками апостолов. Это не представляло особого труда, поскольку в наиболее древних церквах были списки, свидетельствовавшие об апостольской преемственности их епископов. Такие списки имелись в Риме, Антиохии, Ефесе и в других городах. Современные историки не считают эти списки абсолютно достоверными, поскольку, согласно имеющимся сведениям, некоторые церкви, в том числе и римская, на начальном этапе возглавлялись не "епископами" в смысле единоличных лидеров местной церкви, а коллегиальными группами служителей, которых называли "епископами" или "пресвитерами". Но будь то благодаря епископам или другим иерархам, факт остается фактом: ортодоксальная церковь II века, в отличие от Маркиона и гностиков, могла засвидетельствовать свою связь с апостолами.

Значит ли это, что истинно апостольскими были только те церкви, которые могли засвидетельствовать свою связь с апостолами? Разумеется, нет, поскольку речь шла не столько о доказательстве апостольского происхождения отдельных церквей, сколько об их единстве в одной вере и о том, чтобы совместными усилиями доказать, что эта вера была действительно апостольской. Позднее вопрос об апостольской преемственности приобрел большую значимость, и рукоположение стало считаться имеющим силу только в том случае, если оно произведено епископом, заявляющим о прямой апостольской преемственности. Но на начальном этапе, в конце II века, принцип апостольской преемственности играл объединяющую, а не разъединяющую роль: в противовес закрытому и тайному преданию учителей-гностиков он предлагал открытое и общее предание, основывающееся не на наследии какого-то одного избранного ученика Иисуса, а на свидетельстве всех апостолов.

Слово "кафолический" означает "всеобщий", а также "основывающийся на целом". Дабы отмежеваться от разного рода еретических групп и сект, ранняя церковь начала называть себя "кафолической", подчеркивая тем самым одновременно всеобщность и полноту принятого ею свидетельства. Это церковь, "основывающаяся на целом", то есть на свидетельстве всех апостолов во всей его полноте. Различные гностические группы не могли называться "кафолическими", поскольку у них не было такого широкого основания. Свое апостольское происхождение они выводили из гипотетического тайного предания, якобы переданного одним из апостолов. Но заявлять о правах на все апостольское наследие может только "кафолическая церковь", церковь, "основывающаяся на целом". По иронии судьбы, в результате продолжавшейся веками полемики относительно истинного значения слова "кафолический" в центре внимания оказались личность и авторитет всего одного апостола – Петра.

Впервые десятилетия существования церкви христиане в большинстве своих писаний обращались к какой-либо определенной проблематике или конкретному вопросу. Это относится, в частности, к посланиям Павла, каждое из которых написано в силу особых обстоятельств и ни в одном из которых Павел не делал попыток рассмотреть христианское учение в целом. Какое-то время такой подход сохранялся и после апостольской эпохи. Каждое из сохранившихся сочинений различных авторов, известных как "апостольские мужи" или "отцы церкви", посвящено вполне конкретным вопросам. Это относится, например, к посланиям Игнатия Антиохийского, о котором мы уже упоминали. Равным образом, написать Послание к коринфянам в конце I века Климента Римского побудили проблемы, сходные с теми, которых Павел уже касался в своих письмах к той же церкви. "Дидахе", или "Учение двенадцати апостолов" – на самом деле написанное не апостолами, а неизвестным христианином, причем время и место написания точно не установлены – представляет собой наставление в христианской жизни и в служении. В "Пастыре" Гермы, написанном братом римского епископа в середине II века, затрагиваются в основном вопросы, связанные с прощением грехов после крещения. Короче говоря, все сочинения так называемых отцов церкви посвящены какому-то одному вопросу, и ни в одном из них не делается попыток изложить христианское учение во всей его полноте. То же самое можно сказать об апологетах, писавших во второй половине II века. Большинство их сочинений связаны с вопросом о гонениях. Никто из них не пытался представить христианское учение в целом.