H. Т. Райт - Воскресение Сына Божьего

Это не допускали даже мифы. Когда Аполлон пытается забрать ребенка из царства мертвых, Зевс наказывает обоих, поражая их ударом молнии [87] Пиндар, Пифийские оды 3.1–60; ключевой отрывок — 3.55–57, где говорится о возвращении из оков смерти того, кто является ее законной добычей. . Вергилий допускает, что некоторые «сыны богов», особенно любимые Юпитером, вознесены до небес (ad aethera), но для остальных это не так: дверь в преисподнюю открыта для всех, но вернуться той же дорогой наверх невозможно [88] Вергилий, Эннеида 6.127–131. . Что за безумная мысль, спрашивает Плиний, будто жизнь обновляется смертью? Каждому ясно, что такое рассуждение — вздор [89] Плиний Старший, Естественная история 7.55.190, в конца раздела классифицирует и высмеивает различные расхожие представления о жизни после смерти. Здесь он ссылается отчасти на Демокрита, о котором см. ниже. .

Решительное отрицание возможности вернуться из царства мертвых нельзя объяснить только прихотью поэтов или скептицизмом ученых. Обычный человек с улицы думал точно так же.

— Что там, скажи, под землей? — спрашивает человек своего умершего друга.

— Очень темно тут.

— А есть ли пути, выводящие к небу?

— Нет, это ложь… [90] Каллимах, Эпиграммы 15.3сл. (цитируется по пер. Л. Блуменау. — Прим. ред.). Однако там были и свои преимущества: в Аиде можно было купить буйвола за медную монетку (15.6).

Всем было известно, что мертвые не возвращаются [91] См. особенно Bowersock 1994, 102сл., который цитирует также и статью о Воскресении в RAC (Oepke). . «Воскресение во плоти казалось странной и непривлекательной идеей, которая была не в ладах со всем, что почиталось мудрым среди просвещенных» [92] MacMullen 1984, 12. .

Многие пошли еще дальше (на всех уровнях культуры) и начали отрицать, что после смерти люди вообще продолжают существовать. «Меня не было, я был, меня нет, мне все равно» — эта эпитафия была столь известна, что часто на надгробиях писали лишь ее начальные буквы — и по–латыни, и по–гречески [93] Beard, North and Price 1998, 2.236, с прочими ссылками; Klauck 2000, 80. Некоторые надписания опускают вторую часть. . Единственно истинным бессмертием, по мнению многих, была слава [94] Илиада 9.413 (Ахилл); Полибий, История 6.53.9–54.3. . «Имя и прекрасное изваяние» — все, на что можно было надеяться [95] Burkert 1985 [1977], 197 (который указывает, в частности, как на типичное явление, на статую с надписанием из Меренды в Аттике: подробности в Burkert 427, п. 29). . Некоторые философы и писатели классического периода по сути отрицали существование после смерти [96] См. Саллюстий, Заговор Катилины 51.20. Юлий Цезарь, pontifex maximus, говорит о смерти: «Всем человеческим несчастьям она полагает предел, дальше нет уже места ни радости, ни печали» (цитируется по переводу С. Маркиша. — Прим. пер.). Когда Дидона понимает, что в ней зародилась любовь к Энею, она борется с долгом по отношению к своему последнему мужу и призывает на себя проклятие, если его забудет: «Пусть Всемогущий Отец к теням меня молнией свергнет, /К бледным Эреба теням, в глубокую ночь преисподней». Ее сестра Анна отвечает, что «погребальных маны за гробом» не заметят ее стенаний (Вергилий, Эннеида 4.25–7.34; цитируется по переводу С. Ошерова. — Прим. пер.). . Такова была, в частности, позиция эпикурейцев: для них душа состояла из наитончайших материальных частиц, а потому распадалась вместе с другими составными элементами человека после физической смерти [97] См., например, Лукреций, О природе вещей 3.31–42, 526–547, 1045–1052, 1071–5. В 3.978–97 он утверждает, что мифические муки Тантала, Тития и Сизифа скорее представляют описание настоящей, нежели будущей жизни. О самом Эпикуре см., например, Диоген Лаэртский, О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов 10.124–127, 139 («Смерть для нас ничто», что звучит и у Лукреция в трактате О природе вещей 3.830), 143. См. также, например, Еврипид, Елена 1421. Другие ссылки в Riley 1995, 37сл. . Хотя в остальном Эпикур и Лукреций не избежали влияния Демокрита, они дистанцируются от его представлений об этом вопросе (по Демокриту, поскольку атомы души и тела соединились в одно целое по воле случая, всегда остается возможность, что, после того как они рассеялись в момент смерти, они могут вновь собраться воедино) [98] Критику Эпикура см. в: Цицерон, Тускуланские беседы 1.34.82; обсуждение см., например, Bailey 1964, 226 (Эпикур называл Демокрита «Лерокритом», т. е. «вздором»), 353, 363, 403сл.; Guthrie 1962–1981, 2.386–389, 434–438. Остается открытым вопрос (как для Цицерона, так и для современных ученых), не исказили ли Эпикур и авторы вроде Плиния мысль Демокрита: действительно ли тот считал, что после смерти атомы могут собраться вновь, или всего лишь констатировал трудность с определением момента смерти (после кажущейся смерти волосы и ногти продолжают расти). Эту гипотезу отвергает Лукреций в О природе вещей 3.847–853: даже если, говорит он, время (aetas) соберет вместе наше вещество (materia) после смерти, «все–таки это для нас не имело бы вовсе значения, так как о прошлом уже была б у нас прервана память» (цитируется по переводу Ф. Петровского. — Прим. пер.). Пока не будет найден утерянный поздний трактат Демокрита О том, что в Аиде, этот вопрос может остаться нерешенным. Я благодарен Кристофору Кирвану и Джейн Дэй за советы, касающиеся этого захватывающего поворота темы. . Даже Сократ, в чьи уста в других местах Платон вкладывает столь богатые рассуждения о состоянии души после смерти, признает, что по одной правдоподобной теории умершего ждет «сон без сновидений» [99] Платон, Апология Сократа 40с–41с. См. также Каллимах, Эпиграммы 11, который предпочитает говорить скорее о «сне», нежели о «смерти», если речь идет о хороших людях. . Итак, хотя большинство людей, как мы увидим, занимали не столь резкую позицию, для многих в Древнем мире не существовало вообще никакой жизни за гробом.

Отсюда сразу следует один вывод. Христианство пришло в мир, где его главное положение считалось ложным. Многие полагали, что загробного существования нет; за пределами иудаизма никто не верил в воскресение.

Недавно Стенли Портер подверг это сомнению [100] Porter 1999а. . По его мнению, в иудейском мире мы почти не находим веры в физическое/телесное воскресение, но совсем иначе обстоит дело с греческой и римской религией, где «присутствует потрясающей силы традиция созерцания посмертной участи души, а также примеры телесного воскресения» [101] Porter 1999а, 69. . Однако ему удалось показать лишь следующее: (а) многие древние греки верили в загробную жизнь; (б) это вылилось в различные теории бессмертия души; (в) мистериальные культы представляют особые вариации на эту тему («даже если, — как рискованно замечает Портер, — телесное воскресение они не предполагали») [102] Porter 1999а, 77. , и (г) «Алкестида» Еврипида содержит достойный внимания рассказ о Геракле, спасающем героиню и возвращающем ее к жизни (историю, на которую ссылается один раз Платон и один раз — Эсхил). Пункты (а), (б) и (в) хорошо известны, отнюдь не «потрясающие» и не имеют никакого отношения к воскресению, — а на самом деле, это именно отказ от воскресения. Об «Алкестиде» мы поговорим чуть ниже; никакой «традиции воскресения» в ней нет, — лишь единая и универсальная традиция, в рамках которой воскресение — это то, чего, как известно, не происходит, разве что в какой–то миг поэтического озарения, подобного сну. Напротив, как мы увидим в двух следующих главах, иудейские свидетельства, хотя там вовсе нет единодушия, — надежны и ярки.