А. П. Лебедев - История Греко-восточной церкви под властью турок

С возвращением резиденции Иерусалимского патриарха из Константинополя во св. град значение здешнего синода, повторим, возросло. Это и понятно. Живя вдали от своего патриаршего города, высший иерусалимский иерарх не мог входить в сношения со своим синодом и действовал как неограниченный властелин; а с возвращением во св. град патриарх неминуемо становился фактическим главой синода и вынужден был к совещанию с его членами, и права патриарха нашли ограничения. Укажем пример. Чувствуя усиливающееся значение синода, Иерусалимский патриарх Герасим (в 1893 г.) возымел намерение увеличить благоприятствующую ему партию этого священного учреждения. Он решил назначить архиерея в Тивериаду, где до сих пор не было еще такового. Но предложение Герасима открыть эту новую архиерейскую кафедру встретило оппозицию в синоде, потому что в указанном городе не существовало православного населения. Во главе несогласных стоял Епифаний, архиепископ Иорданский. Тем не менее патриарх захотел настоять на своем. Он воспользовался тем, что архиепископ Иорданский в начале января по обычаю уехал в свою безлюдную епархию — в Иерихон и на берега Иордана для богослужения в день Богоявления. Главный оппонент, таким образом, выбыл из Иерусалима и не мог препятствовать выбору. Оставалось так или иначе уговорить некоторых из числа прочих оппонентов, чтобы потом добиться требуемого большинства голосов в синоде. И это благополучно устроено. Одному из противоречащих предложению Герасима членов синода обещано было воспособление деньгами для начатой постройки дома, и строптивый член был приобретен. Другого, известного детской простотой, чем‑то припугнули — и он легко сдался. С третьим поступили еще проще: ему сказали, что большинство голосов за предложение будто бы образовалось, и он, не желая себе нажить врагов в лице большинства, обещал подать свой голос за предложение. Когда нашли, что голосов будет теперь совершенно достаточно для открытия новой архиерейской кафедры, поспешили с окончанием дела. Все это устроилось так прекрасно,"благодаря искусным действиям заправилы патриарших дел, секретаря синода, архимандрита Фотия."Как неимоверно спешили с окончанием указанного дела, явствует из того, что уже и самая хиротония архимандрита Поликарпа в епископа Тивериадского произошла в самый день Богоявления. Когда на другой день Епифаний Иорданский возвратился в Иерусалим, то дело уже было сделано. Таким образом, в последнее время и патриарх Иерусалимский всякими способами вынужден был добиваться нужного ему в том или другом случае парламентского большинства голосов в своем собственном синоде. Времена изменчивы. — Вслед за синодом, со времени переселения Иерусалимского патриарха из Константинополя во св. град, по разным причинам усилилось здесь и значение так называемого Святогробского братства, состоящего и ныне лишь из одних греков. Стали встречаться следующие явления: если патриарх обнаруживает большую или меньшую наклонность к самостоятельности в действовании, то Святогробское братство идет против него, ратуя в подобных случаях очень единодушно. Плодами такого единодушия было низложение с патриаршей кафедры патриархов Кирилла (в 1872 г.), Прокопия (в 1875 г.) и отчасти Никодима (в 1892 г.). Отсюда святогробцы уразумели, что при содействии местного синода они могут возводить и низлагать патриархов. Пример частых смен Константинопольских патриархов перенесен в Иерусалим с той разницей, что вес голоса Цареградской Порты заменялся в Иерусалиме лишь губернатором, а потому здесь избрание и низложение патриарха оказывалось всецело в руках одного Святогробского братства (конечно, в союзе с синодом); и стоило этому братству сойтись с иерусалимским пашой или Константинопольским патриархом — сразу возможно сместить старого патриарха и обеспечить выбор нового. В подобных случаях братство действует сообща и единодушно. В остальных же — каждый ведет борьбу против всех с целью получить более доходное место, а если представится возможность, то и патриарший сан.

Вот условия возникновения и дальнейшего комплектования греческой высшей иерархии в рассматриваемом патриархате; вот общая характеристика этой иерархии и так называемого Святогробского братства, служащего рассадником архиереев для Палестины.

Греки захватили в свои руки все иерархические места высшего ранга в Палестине. Что же дальше? Можно было бы думать, что палестинские архиереи воспользуются таким благоприятным обстоятельством, чтобы начать эллинизацию туземного арабского народонаселения православной веры. Но этого не случилось. Для достижения такой цели нужно иметь много терпения и самоотверженности, но таких качеств у греческих архиереев не обреталось. Они додумались только до того, что отделили себя резкой чертой от туземного православного народа и замкнулись в своем кружке. Они считали себя какими‑то аристократами, а местных арабов третировали, как каких‑то плебеев. По одному свидетельству,"арабы признаются Иерусалимской церковью (точнее: ее иерархами) нечистым племенем, хуже того евангельского мытаря,"который находил, что он не достоин принять у себя Христа. Греческие архиереи не знают и не желают изучать языка, на котором говорит их палестинская паства, находя такое изучение делом, не стоящим внимания. При таком отношении к арабской православной национальности они, хотя и ставят в арабские города и села туземных священников, но смотрят на это лишь как на неизбежное зло. Белое духовенство в Палестине, состоящее исключительно из арабов (грек не унизится до того, чтобы сделаться священником для арабской паствы), по словам Кирилла, епископа Мелитопольского, бывшего настоятелем при Русской миссии в Иерусалиме,"находится в положении, худшем последнего прислужника греческого монастыря."Архиереи, по свидетельству преосв. Порфирия, не принимали к себе в дом арабских священников и не желали иметь с ними разговора хотя бы при посредстве драгомана."Вместо того, чтобы наставлять арабских священников, архиереи выгоняют их от себя, как презренных рабов.""Архиереи не принимают к себе арабских священников, дабы не уронить архиерейского достоинства."Если же кто со стороны замечал таким архиереям, что это непорядок, и разъяснял им, в чем должны заключаться отношения архиерея к иерею, то таковой получал в ответ:"Не нам вводить новые обычаи. Про то знает патриарх."Архиереи мало задумывались над вопросом о том, кого они рукополагают в пастыри арабским христианам. Между рукополагаемыми в священники встречались прямо нищие или же люди крайне невежественные, такие, которые только за два месяца до посвящения начали учиться грамоте и выучивались только читать Псалтирь. Архиереи мало заботились о том, есть ли при известной городской или сельской церкви священник у православных арабов. И случается, что если даже при городском храме с тысячным православным приходом умирает священник, а назначенный на его место находит это назначение невыгодным для себя, то за храмом поручается смотреть простому прислужнику. Еще чаще остаются без священника небольшие арабские селения. Раньше (до 40–х гг. XIX в.) арабских священников из близлежащей местности допускали поочередно служить обедни в Крестном и Ильинском (палестинских) монастырях (остающихся обыкновенно без службы по окончании паломнического периода), но потом стали гнать их и отсюда. Араб не может помышлять сделаться не только архиереем, но и монахом.