Джеймс Данн - Единство и многообразие в Новом Завете Исследование природы первоначального христианства

Кто был не прав? Возможно, прежнее согласие, подразумевающееся в Гал 2:7–10 (ср. Деян 15:22–29), включало какое‑то постановление (вероятно, не подробное), касающееся взаимоотношений иудеев и язычников в смешанных общинах — о допустимости соблюдения закона христианами из иудеев и недопустимости принуждения к этому христиан из язычников. В Антиохийской церкви язычников было много, если не большинство (Деян 11:20–24). В этом окружении христиане из иудейской диаспоры, несомненно, менее строго соблюдали правила ритуальной чистоты (Гал 2:12а, 146). Но потом из Иерусалима прибыла группа иудеохристиан "от Иакова". Тогда антиохийские иудеи, видимо, решили вести себя по–другому и соответственно ожидали, что и язычники будут соблюдать иудейские пищевые запреты на время присутствия людей от Иакова. Иначе получилось бы, что язычники побуждают иудеев "эллинизироваться", отказавшись от важного элемента их веры (их предки шли на смерть, не желая оскверняться), а значит, ставят под угрозу все иудеохристианское понимание христианства как исполнения иудаизма (см. выше, § 54.1) и даже само существование иудейских общин в Палестине. Судьба христианства в Палестине зависела от согласия христиан. Ожидалось, что христиане из язычников это поймут и поведут себя соответствующим деликатным образом, как раньше вели себя иудеи. Независимо от того, была ли это аргументация Петра или нет, мы должны считаться с этими соображениями, чтобы объяснить действия Петра и очень многих других иудеохристиан, включая даже Варнаву, который наряду с Павлом был связан с проповедью язычникам.

Неясны события, вызвавшие конфронтацию между Павлом и Петром, неясно и происшедшее потом. Обычно считают, что Павел доказал свою точку зрения и последнее слово осталось за ним: Петр признал ошибку, и были возобновлены прежние порядки. Но на самом деле Павел этого не говорит, его обвинения в адрес Петра выливаются в защиту собственной позиции перед галатами. Если бы он выиграл спор и Петр признал убедительность его доводов, Павел непременно бы об этом упомянул. Ведь подчеркивал же он свои прежние слова ссылкой на одобрение "столпов" (2:7–10). Более того, в 2:11–14 Павел занимает очень резкую позицию: Петр подвергся "нареканию", прочие иудеи, включая Варнаву, "предались лицемерию", "не прямо поступали по истине Евангелия", Петр принуждал язычников "иудействовать". Такая позиция резко контрастирует с уступчивостью Петра! При таких обстоятельствах очень вероятно, что в Антиохии Павел потерпел поражение, что Антиохийская церковь в целом была на стороне Петра [460] Здесь, может быть, как раз уместно напомнить, что в поздней традиции (уже с Оригена) Петр считался первым антиохийским епископом (О. Cullmann, Peter: Disciple, Apostle, Martyr, англ. пер.: SCM Press, 2–е изд.: 1962, p. 54, η. 60); может быть, показательно и то, что следующее известное нам послание, адресованное церквам в Галатии, приписывается Петру! . Таким образом, этот эпизод означает конец близости Павла с Антиохией и его появление в качестве абсолютно независимого проповедника. Согласно Деян 18:22, он посетил Антиохию еще только однажды. Возможно, именно это обстоятельство развело Павла и Варнаву (ср. Деян 15:36–40). Безусловно, именно оно заставило Павла пересмотреть свою позицию по отношению к взаимным обязательствам в христианской общине, состоящей из иудеев и язычников: нельзя не заметить, что совет Павла таким общинам в 1Кор 8,10:23 — 11:1 и Рим 14:1 — 15:6 (не говоря уж о его собственном поведении в Деян 21:20–26) более согласуется с поведением Петра и Варнавы в Антиохии, чем с принципом, который он выразил в Гал 2:11–14 [461] Ср.: Е. Haenchen, The Acts of the Apostles, англ. пер.: Blackwell 1971, pp. 475–477; Koester, 'Gnomai Diaphoroi, Trajectories, p. 121–122; и также общий тезис в работе: J. W. Drane, Paul, Libertine or Legalist?, SPCK 1975. !

Каковы бы ни были точные детали событий, очевидно, что Павла и иудеохристианство, сложившееся в Иерусалиме, разделяли более глубокие противоречия, чем кажется на первый взгляд. Возможно, Павел был гораздо более одинок в той резкой позиции, которую он занял в Антиохии, чем представляется из его собственного описания. Более того, горячий ответ Петру в Антиохии, нашедший развитие в Послании к Галатам, вполне мог подлить масла в огонь неприязни иудеохристиан к Павлу.

56.2. Пожалуй, более серьезна ситуация, описанная в 2Кор 10–13, оттого и тон повествования более резок. Похоже, в Коринф прибыли какие‑то люди, принявшиеся недвусмысленно обличать Павла. Кто они, не вполне ясно; вероятнее всего, это были иудеохристиане из Иерусалима (см. особенно 11:22), стремившиеся наилучшим образом зарекомендовать себя в глазах коринфян, находившихся под влиянием гностицизма [462] См., в частности, Е. Käsemann, 'Die Legitimität des Apostles' ZNW, 41, 1942, pp. 33–71, издано отдельной брошюрой в 1956 г. (Darmstadt); и еще раз в кн.: Κ. H. Rcngstorf, Das Paulusbild in der neuren deutschen Forschung, Darmstadt 1969, pp. 475–521; С. К. Barrett, 'Christianity at Corinth', BJRL, 46, 1964, pp. 286–297; 'PSEUDAPOSTOLOI, II Cor. 11: 13', MBBR, pp. 377–396; 'Paul's Opponents in II Corinthians', N75, 17, 1970 — 1971, pp. 233–254. (Все эти работы перепечатаны в кн.: Barrett, Essays on Paul, SPCK 1982); // Corinthians, A. & C. Black 1973, pp. 5–10, 28–32, 277–278. См. также выше, стр. 109–111; 217–218. . Кем бы они ни были, они определенно называли себя христианами и в качестве таковых их приняли (10:7). Павел называет их "сверхапостолами" (11:5, 12:11), но здесь же и "лжеапостолами", "служителями сатаны" (11:13–15)! Очевидно, они утверждали свое превосходство над Павлом: они, мол, истинные апостолы, "апостолы Христовы" (11:13), по сравнению с которыми Павел не апостол, а самозванец, служитель сатаны. Возможно, в их глазах лишь первоапостолы (Двенадцать?), признанные в материнской церкви (то есть Иакова?), в Иерусалиме, могли считаться "апостолами Христовыми". Павел же подобных верительных грамот не имел, а значит, не обладал авторитетом и не подходил под это определение (2Кор 3:1–2,5–6). Павел обвиняет их и в том, что они проповедуют другого Христа, другое благовестие, будучи сами другого Духа (11:4). Несомненно, что они в том же обвиняли Павла! Он проповедовал другого Иисуса (не Того, Чье учение отражено в Послании Иакова), другое благовестие, искажающее изначальный смысл слов и дел Иисуса, представляя их в антиномистском и обскурантистском духе (ср. 4:2–3).

Это свидетельствует об углубляющемся разрыве между Павлом и Иерусалимской церковью. Каждая из сторон оспаривала авторитет другой, обвиняя ее в проповеди евангелия сатаны. Вполне может быть, что "сверхапостолы" вышли за пределы инструкций, полученных в Иерусалиме. Но при любом обстоятельстве они действовали от лица Иерусалима, причем представляли очень весомое в иудеохристианстве мнение, согласно которому Павел был выскочкой, предателем и лжеучителем. Действительно, 2Кор 2:17 предполагает, что большинство проповедников и (иудейских) миссионеров противостояли Павлу [463] С. К. Barrett, 'Pseudapostoloi', II Cor. 11: 13, pp. 384–385. . Есть и другое правдоподобное объяснение: "лжеапостолы" и "сверхапостолы" — это разные люди, причем под "сверхапостолами" Павел разумеет "столпов", или Двенадцать, в Иерусалиме [464] Так, по Кеземану (Ε. Käsemann) и Баррету (С. К. Barrett). Павел был, в конце концов, уже несколько обособлен от других апостолов, "почитаемых столпами" (Гал 2: 6; 2: 9). . Если это так, то остроту антагонизма между Павлом и Иерусалимом едва ли можно преувеличить. Баррет так излагает позицию Павла: "Он [Павел] неизбежно должен был прийти к выводу, что точка, из которой христианство распространилось в мир, стала источником искажения" [465] С. К. Barrett, II Corinthians, Α. & С. Black 1973, pp. viii. . Если Павел действительно это хотел сказать в 2Кор, то несомненно, что иерусалимские христиане проявляли не меньшую, если не большую враждебность (ср. особенно Шор 15:8 — "недоносок" — похоже на грубую насмешку в адрес Павла). Но если это и преувеличено, отрывок 2Кор 10–13 отчетливо свидетельствует о глубине разногласия между Павлом и Иерусалимом, во многом объясняя нелюбовь позднейшего иудеохристианства к Павлу как к отступнику.