Джеймс Данн - Единство и многообразие в Новом Завете Исследование природы первоначального христианства

160 раз в текстах Павла). С точки зрения Павла, сущность христианства — в принятии (оправдании) человека Богом в личные отношения с собой; человек входит и живет в этих отношениях через веру, что возможно благодаря дару благодати, дару Духа (см. особенно Рим 3:21–5:21; Гал 2:16–4:7). По–видимому, именно таково средоточие Павловой керигмы с его специфическими центральными эмфазами и в его развитой форме.

Как и в случае с Иисусом, керигме Павла присуще противоречие между "уже" (исполнением) и "еще не" (незавершенностью). Вера в воскресение Иисуса и жизнь в Духе как событие настоящего создают эсхатологическое напряжение в верующих, которые сами еще пребывают "во плоти", не воскрешенными из мертвых, не полностью подвластными Духу (духовные тела); этот конфликт особенно сильно выражается в борьбе между "плотью" и "Духом" (Рим 8:12сл.; Гал 5:16сл.), — состязании между "старой природой" и "новой" (Рим 7:22–25; Еф 4:22–24; Кол 3:5–10) [113] См. J. D. G. Dunn, Jesus and the Spirit, SCM Press 1975, § 53; также 'Rom. 7.14–25 in the Theology of Paul', TZ, 31, 1975, pp. 257–273. .

Таким образом, масштаб и спектр Павловых посланий позволяют нам составить довольно ясное представление о его базовой керигме. Однако они показывают также многообразие провозвестия, которое Павел считал керигмой. Поскольку в этой главе мы делаем лишь предварительный обзор материала, ограничимся наиболее очевидными моментами.

5.2 В Послании к Галатам Павел говорит как минимум о трех благовестиях. Первое из них, его собственное, — для неевреев, "для необрезанных" (Гал 2:7): оно приносит свободу от проклятия закона и подчинения закону как пути к праведности (2:16–5:12). Павел говорит в этом ключе о своем благовестии потому, что желает ясно показать его отличие от двух других благовестии. Второе благовестие предназначалось для евреев, "для обрезанных" (2:7); его представляли "столпы" (особенно Петр), имевшие центр в Иерусалиме. Павел признает эту иудейскую версию благовестия в качестве одной из легитимных форм христианской керигмы, подходящей для евреев [114] Наряду с некоторыми другими исследователями Meyer, Early Christians, считает, что говорить о трех благовестиях в данном случае невозможно. Для Павла благовестие было только одно (pp. 185–186). У меня нет против этого возражений, если мы будем признавать, сколь глубоко христиане расходились во мнениях относительно того, что означает благовестие на практике (Гал 1:6сл.; 2:11–14). Термин "три благовестия" просто заостряет эту мысль. В данном вопросе Павел Мейера — это Павел Деяний (оба игнорируют Гал 2:11–14). . Надо полагать, она не очень сильно отличалась по содержанию от Павловой версии (2:2, 6–9), хотя Павел, несомненно, недолюбливал ее последствия, видя здесь большее подчинение закону, чем лично он считал правильным (2:11–21). Однако, поскольку сторонники каждого из этих двух благовестии признавали правомерность другого и не пытались навязать друг другу свою позицию, Павел не возражал. Однако, по–видимому, в церквах Палестины существовало законническое правое крыло, которое выступало против миссии к язычникам, свободной от Закона. Им принадлежало "другое благовестие", на которое Павел резко нападает в 1:6–9. Не вполне ясно, отрицал ли Павел за этим благовестием христианский статус (1:7, видимо, означает: это не другое благовестие, но искажение благовестия о Христе). Как бы то ни было, не приходится сомневаться, что Павел думал о попытке "иудействующих" навязать другим свое понимание благовестия: это не благая весть, но узы; его проповедники — ненастоящие христиане, они не постигают полноту истины, и им следует себя кастрировать (2:4сл.; 5:12)!

Аналогичную критику мы находим в 2 Кор 10–13. Очевидно, что объекты Павловых обличений считали себя христианами, даже "служителями Христа" и "апостолами Христа" (11:13,23). Однако Павел полагал, что они проповедуют "иное благовестие" и "иного Иисуса", а сами являются "служителями сатаны" и "лжеапостолами" (11:4,13сл.) (см. ниже §§56.1,2).

Этих двух Павловых посланий достаточно, чтобы показать: в первых церквах существовало более одной керигмы. Однако какой смысл мы вкладываем в понятие "апостольская вера" там, где предметом спора было само понятие апостольства и права на него?

5.3 Из других посланий Павла становится ясно: для него не существовало стандартной модели и развернутой схемы христианского провозвестия. Базовые очертания Павловой керигмы, отраженные в 1 Кор 15:3сл., содержат лишь утверждения о смерти и воскресении Иисуса. Павел настаивает на том, чтобы коринфяне придерживались их. Однако когда речь заходит о расхождении в вопросе о том, будет ли всеобщее воскресение (15:12 — центральный вопрос для того вида спасения, который предлагается в керигме), Павел — при всей резкости своих интонаций — не называет тех, кто придерживается противоположной точки зрения, отступниками и ренегатами: он просто приводит аргументы (15:12–57) [115] Meyer pp. 196–199, по–видимому, не понимает, что здесь важен контраст относительной сдержанности Павла в его обличениях в 1 Кор 15 с уничтожающими интонациями в Гал и 2 Кор 10–13 (см. выше § 5.2). .

1 Кор показывает нам христианскую общину, полную трений и конфликтов, где есть разные верования и обычаи, причем все от имени Христа (1:11сл.; 3:1–4; 4:6–21 и т. д.). Аналогичную ситуацию мы видим в посланиях к фессалоникийцам (1 Фес 5:19–22; 2 Фес 2:2; 3:14сл.), к римлянам (особенно Рим 14:1–4; 16:17сл.), к филиппийцам (Флп 1:15–18; 3:2,12–19) и к колоссянам (2:8,16–23). Судя по этим текстам, представления о единой первоначальной церкви не историческая реальность, но догматическое принятие желаемого за действительное. Здесь у нас нет места говорить об этом подробно, но мы еще вернемся к данной теме в части II.

5.4 Отметим также, насколько Павел варьировал содержание своей вести в зависимости от обстоятельств. Из 1 Кор 9:19–23 ясно видно: Павел допускал, что конкретные обстоятельства и ситуации могут в значительной степени определять формулировку керигмы. Обратим внимание, например, на разное описание источников благовестия в Гал 1:1,11–17 и 1 Кор 15:3сл. (см. ниже § 17.1). В одном примечательном отрывке Иисус практически не фигурирует, но делается акцент на праведности по делам, исполнению закона (Рим 2:6–16); впрочем, по словам самого Павла, тут он говорит о тех, кто никогда не слышал закона и уж тем более — благовестия [116] Ввиду нашей последующей дискуссии (§§ 55–56), следует отметить, что самые близкие параллели между Мф и посланиями Павла содержатся именно в Рим 2; см. С. H. Dodd, 'Matthew and Paul' (1947), New Testament Studies, Manchester University Press 1953, pp. 63ff. . В одних обстоятельствах он резко выступает против благовестия палестинских христиан: в Антиохии горячо защищает собственное благовестие, обличая конформизм Петра (Гал 2); прямо называет миссионеров из Иерусалима (во всяком случае такое впечатление создается) лжеапостолами (2 Кор 10–13) (см. ниже § 56.1–2); решительно отвергает благовестие закона (Гал 5:1–13; Кол 2:16–23). В других он не возражает против того, чтобы в его собственных церквах благовестие для обрезанных оставалось в силе (1 Кор 8; ср. Рим 14) и чтобы благовестие возвещалось даже теми, кто делает это из оппозиции Павлу и вражды к Павлу (Флп 1:15–18).