Джеймс Данн - Единство и многообразие в Новом Завете Исследование природы первоначального христианства

Богослужение — один из важнейших объединяющих факторов в христианстве. Ибо в богослужении есть место той пышности языка и свободе литературной формы, которая отсутствует в керигматических и вероисповедных формулах. Литургии различных деноминаций (особенно гимны) — сокровищница богослужения, наполненная разнообразными традициями прошлого и настоящего, выходящая за рамки конфессиональных и национальных ограничений. Даже гимны, в которые вложены определенные доктринальные позиции (вроде "Любовь Божия, всякую любовь превосходящая…" Уэсли) или гимны унитариев стали средством христианского богослужения, при котором различия и разделения часто кажутся малосущественными. Более того, в экуменических дискуссиях XX в. получил распространение лозунг (несомненно, как следствие разочарования от межконфессионального диалога): "Богослужение объединяет, доктрина разделяет". Следует также отметить, что восточные христиане всегда усматривали в богослужении гораздо большую (относительную) важность, чем их западные собратья, ибо православная "ортодоксия" касается не столько вероучения, сколько богослужения. Быть православным христианином — значит принадлежать к общине, которая правильно молится и славит Бога.

Таким образом, мы видим еще одну область, которую следует рассмотреть, исследуя единство и многообразие христианства I в. Какие образы богослужения мы находим в церквах новозаветного периода? Существовал ли единый тип богослужения, или, как и в случае со служением (глава VI), присутствовало разнообразие типов? В какой степени христиан объединяло богослужение, и сколь различными были его формы? Сначала мы кратко рассмотрим ряд новозаветных текстов, уделив особое внимание Иисусу, первоначальной Церкви, Павлу и Иоанну. Затем возьмем более узкую тему — гимны новозаветных церквей. (За последние 80 лет новозаветная наука достигла серьезных успехов в освоении данного вопроса.) И, наконец, зададимся вопросом: использовались ли уже в I в. развитые формы литургии и катехетики, которые обеспечивали более широкую нить единства, чем те, о которых мы говорили в предыдущих главах.

34.1. Иисус. Как Иисус относился к богослужению своего времени, не вполне ясно. Это одна из многочисленных проблем в изучении христианских истоков, которую ученые решают по–разному. Без сомнения, за основу надо взять эсхатологизм Иисуса: он считал, что сила Царства последних времен уже действует в мире, и ожидал, что скоро Царство наступит окончательно (см. выше §§ 3.1,2). Следовательно, его позиция в данном вопросе и его богопочитание были нетипичны для его современников. С точки зрения большинства современников Иисуса, Бог — вышний и святой, и обращаться к нему нужно с глубочайшим благоговением; имманентность Божья выражалась с помощью учения об имени Божьем, о Премудрости Божьей и т. д. Однако для Иисуса Бог — непосредственно рядом. Бог — Отец, причем не в смысле сотворения мира или адоптации, а в смысле глубоко личном и семейном, который позволяет обращаться к Богу словом "Абба" ("дорогой отец", "папа") (см. ниже § 45.2). Этот подход признает преемство с прошлым: Иисус рассматривал данное откровение как кульминацию прежнего (см. Мф 5:17; ср. Мф 11:25сл./Лк 10:21). Но он предполагал и разрыв с прошлым: появилось нечто новое, что не удержать в старых рамках (Мк 2:21сл.). Это особенно видно из отношения Иисуса к Храму и синагоге, из его отношения к Закону, а также из его молитвы.

(А) Отношение Иисуса к Храму и синагоге. Мы не знаем, сколь часто Иисус ходил в Храм (см., в частности, Мф 23:37–39/Лк 13:34сл., а также несколько посещений в Евангелии от Иоанна). Нам наверняка известно только об одном визите Иисуса в Храм, и о том, что он там делал, — "очищение Храма". Но в чем смысл этого очищения? Если Мк 11:17 (с цитатой из Ис 56:7) передает подлинные слова Иисуса, то можно сделать вывод: Иисус видел в Храме средоточие эсхатологического обновления. В пользу этой интерпретации говорит отношение первохристиан к Храму (см. ниже §§ 34.2, 54.2). Другое возможное объяснение: изгнание продавцов жертвенных животных подразумевало отрицание традиционного культа жертвоприношений (это действие в сущности делало продолжение культа невозможным; ср. критику Иисуса в адрес законов ритуальной чистоты — см. ниже). Вспомним здесь речение Иисуса, отраженное в Мк 13:2,14:58 (см. выше § 10.1): судя по нему, Иисус относил Храм (и культ жертвоприношений) к старой, уходящей эпохе, — в грядущем Царстве будет новый (небесный) Храм (см. истолкование в Ин 2:21 и Деян 6:14 — см. ниже § 34.2) [263] Так F. Hahn, The Worship of the Early Church, 1970, ET Fortress 1973, pp. 23–30. О Тайной вечере и ее отношении к пасхе см. ниже § 40.1. . Стало быть, отношение Иисуса к Храму не вполне понятно (ср. также Мф 5:23сл. и 9:13,12:7; Мк 1:44, Лк 17:14 и Лк 10:31сл.; также см. Ин 5:14; 7:14, 28; 8:20; 10:23). Неясность его сохранившегося учения на сей счет отражена в различных путях, которыми следовали в первоначальной Иерусалимской общине евреи и эллинисты (см. ниже § 34.2). Что касается отношения Иисуса к синагоге, нам сообщается, что он посещал ее (и, надо полагать, регулярно), — впрочем, судя по имеющимся данным, Иисус ходил туда не только читать Тору и участвовать в молитвах, но и проповедовать собственную весть (Мк 1:21–27, 39; 3:1; 6:2; Мф 9:35; Лк 4:15–21; 13:10).

(B) Отношение Иисуса к Закону, устному и письменному. Этот вопрос мы уже рассматривали (см. выше §§ 16.2,24.5). Вспомним лишь, что Иисус отвергал галаху о субботе, казуистику корбана и установления о ритуальном омовении. Его отношение к посту также не прошло незамеченным (Мк 2:18; Мф 11:19/Лк 7:34), хотя не исключено, что он ожидал поста от своих учеников в промежуток перед наступлением Царства (Мк 2:20; Мф 6:16–18). Еще больше бросается в глаза та независимость, с которой он судил о письменном Законе, с которой он определял, как и в какой мере следует исполнять заповеди Закона. Как мы уже отметили, "учение о нечистоте… в том виде, как оно изложено в Мк 7… фактически подрубает под корень весь ритуальный закон" (§ 24.5). Здесь мы опять видим преемство (Иисус заново утверждает — на более глубоком уровне — запреты на убийство и прелюбодеяние), но также и разительный разрыв преемства.

(C) Молитвенная практика Иисуса. По мнению И. Иеремиаса, Иисус соблюдал иудейские часы для молитвы: "утреннюю молитву — на рассвете, дневную молитву — во время дневного жертвоприношения в Храме и вечернюю молитву — вечером перед сном" [264] Jeremias, Prayers, p. 75. . Однако для Иисуса молитва была чем‑то гораздо более спонтанным и живым, как опять‑таки явствует из его регулярного обращения к Богу словом "Абба", выражением глубокого доверия и послушания (насколько можно судить, его современники обращались к Богу гораздо более формальным образом; см. далее § 45.2). Конечно, молитва, которой он научил учеников (Мф 6:9–13/Лк 11:2–4), в двух или трех своих прошениях перекликается с древними иудейскими молитвами [265] Поразительны параллели между первыми двумя прошениями молитвы Господней и древнейшей (по–видимому) формой молитвы "Кадиш" (см. Jeremias, Prayers, p. 98). , но все же она стоит особняком именно из‑за предполагаемой особой близости с Богом и эсхатологической неотложности.