Джеймс Данн - Единство и многообразие в Новом Завете Исследование природы первоначального христианства

Выдвигались и менее глобальные теории (например, о крещальном характере некоторых из вышеназванных гимнов). По мнению Ф. Фильхауэра, крещальным гимном был "Бенедиктус" [291] P. Vielhauer, 'Das Benedictus des Zacharias (Luke 1:68–79)', ZTK, 49, 1952, pp. 255–272. . Ломайер считал, что гимн из Послания к Филиппийцам принадлежал к евхаристическому контексту; другие, однако, склоняются к мнению, что он лишь торжественно напоминал христианам о значении их крещения [292] Martin, Carmen Christi, pp. 8If., 292–294; см. особенно J. Jervell, Imago Dei, Göttingen 1960, pp. 206–209. . Кеземан видит в Кол 1:12–20 "одну из первохристианских крещальных литургий" [293] Käsemann, ENTT, pp. 149–168. , а Г. Борнкам связывает Евр 1:3 с празднованием вечери Господней [294] G. Bornkamm, 'Das Bekenntnis im Hebräerbrief', Studien zu Antike und Urchristentum: Gesammelte Aufsätze, II, München 1963, pp. 196f. . Другие ученые пытались доказать, к примеру, что 1 Фес 1:9сл. — крещальный гимн [295] G. Friedrich, 'Ein Tauflied hellenistischer Judenchristen I Thess. 1.9f.\ TZ, 21, 1965, pp. 502–516. , что Кол 2:9–15 содержит еще один крещальный гимн [296] G. Schule, Frühchristliche Hymnen, Berlin 1965, p. 43. , что 1 Ин — "напоминание о крещении" [297] W. Nauck, Die Tradition und der Charakter des ersten Johannesbriefes, Tübingen 1957, p. 96. , а Откр 1:5 использует установившуюся крещальную терминологию [298] P. von der Osten‑Sacken, 'Christologie, Taufe, Homologie: ein Beitrag zu Apc. Joh. 1.5f.', ZNW, 58, 1967, pp. 255–266. О попытках реконструировать чин богослужения на основании Иоаннова Апокалипсиса см. К. Р. Jörns, Das hymnische Evangelium: Untersuchungen zu Aufbau, Funktion und Herkunft der hymnischen Stücke in der Johannesoffenbarung, Gütersloh 1971, pp. 180–184. .

Аналогичный поиск производился и в Евангелиях, хотя и в несколько ином ключе. В частности, Каррингтон интерпретировал Евангелие от Марка как лекционарий, изложенный в соответствии с литургическим годом [299] P. Carrington, The Primitive Christian Calendar, Cambridge University Press 1952. См., однако, W. D. Davies, 'Reflections in Archbishop Carrington's The Primitive Christian Calendar', BNTE, pp. 124–152. . Дж. Килпатрик считает Евангелие от Матфея "литургической книгой", предназначенной для (избирательного) публичного чтения и толкования [300] G. D. Kilpatrick, The Origins of the Gospel According to St Matthew, Oxford University Press 1946, ch. V. . М. Гоулдер детально разрабатывает сходную гипотезу, считая лекционариями всех трех синоптиков: Марк рассчитан на полгода, Матфей — на полный год (следуя циклу праздников), Лука — на год (следуя субботнему циклу) [301] M. D. Goulder, Midrash and Lection in Matthew, SPCK 1974; The Evangelists Calendar. A Lectionary Explanation of the Development of Scripture, SPCK 1978. . По мнению Э. Гилдинг, в задачи четвертого Евангелиста входило сохранить традицию Иисусовых речей и синагогальных проповедей в форме, подходящей к литургическому использованию в церквах [302] A. Guilding, The Fourth Gospel and Jewish Worship, Oxford University Press 1960, pp. 54, 57. Однако см. также L. Morris, The New Testament and the Jewish Lectionaries, Tyndale Press 1964. .

36.2. Оценка. Должен сознаться, что многие из перечисленных гипотез меня не убеждают по двум основным причинам. Во–первых, я не уверен, что сходства в учении обязательно говорят об установившихся катехетических формах. Действительно, общих учений немало: в частности, призывы "отбросить", "покориться", "бодрствовать", "стоять" и "противиться". Но мы же знаем, сколь быстро разные люди, охваченные общим энтузиазмом и делом, начинают говорить на одном языке, со своим жаргоном и словечками. При достаточной мобильности между христианскими общинами общие увещевания и общий стиль назиданий общины мог появиться очень рано. То, что разные авторы используют одни и те же (или похожие) слова и идеи для описания обращения, его основы, природы и следствий, бросается в глаза, но едва ли удивительно. Как ясно из параллелей с эллинистическими мистериями и кумранскими рукописями, эти авторы во многом черпали из общего фонда метафор и символов, общих для различных религий I в. А после того как среди христиан распространились представления о рождении свыше, о новом творении, о свете и тьме, об отречении от прежней жизни с ее злом, о принятии евангельского благовестия, о переходе к новой жизни с ее обычаями, христианам было естественно использовать именно тот тип увещеваний, который мы часто встречаем в новозаветных посланиях. Поэтому, прежде чем придавать особое значение, скажем, повторению слова apothesthai ("отбросить"), спросим себя, какое еще слово столь удачно выразило бы метафору, вполне естественную и расхожую в подобных речах? Поэтому, для меня не вполне убедительны попытки вывести эти сходства языка и стиля из нескольких установленных и широко признанных катехетических форм.

Во–вторых, еще проблематичнее называть эти катехетические формы крещальными катехизисами.

(A) Реалии таковы, что нам просто неизвестно, сколь разработанным был обряд крещения во времена новозаветных документов. Ссылаться на поздних авторов вроде Ипполита (III в.), как делает Кросс, или Феодора Мопсуестского (IV‑V вв.) [303] В. Reicke, The Disobedient Spirits and Christian Baptism, Copenhagen 1946, pp. 191–195. бесполезно для понимания 1–го Послания Петра. Первые прямые ссылки на катехуменат появляются лишь после 200 г.

(B) Новозаветные тексты свидетельствуют, пожалуй, против этих гипотез. Нигде в Деяниях Апостолов желающим креститься не преподается курс наставлений, — факт, значение которого тем более возрастает, чем более мы считаем Луку склонным проецировать поздние обычаи на историю первоначальной Церкви (см., однако, ниже § 72.2). Ученые иногда усматривают пример докрещального наставления в Деян 8:37, но это поздняя вставка "западной" семьи; поскольку в I в. данного текста не существовало, он не поддерживает теорию о наличии в Послании к Колоссянам и 1–м Послании Петра разработанных и признанных форм этических наставлений. Более того, мы видим спонтанный вопрос и спонтанный ответ, — ничего формального; отрывок скорее, ближе к Деян 2:37–39, чем к катехетическому наставлению. Деян 2:37–39 вообще наводит на мысль, что всякое так называемое докрещальное наставление в первых церквах было не более чем заключительным обращением/увещеванием проповеди (ср. проповедь Иоанна Крестителя (Лк 3:7–14). А чем больше смотришь на наставления прозелитам, готовящимся к крещению в иудаизме [304] Ср. D. Daube, Ά Baptismal Catechism', The New Testament and Rabbinic Judaism, London 1956, pp. 106–140. , тем больше обращаешь внимание на полное отсутствие таких наставлений в любом из крещений, упомянутых в Деяниях (см. также § 13.1).

(C) Многие ученые считают, что лучшее свидетельство существования признанного катехизиса — Рим 6:17. Однако "образом учения" (tupos didachзs) в этом стихе, видимо, названо благовестие. Различие, которое часто проводят (Додд и другие) между керигмой и дидахе (учением), довольно искусственное и чуждое Павлу: у Павла послушание — это именно послушание благовестию (напр., Рим 1:5; 16:26). А в других Павловых текстах tupos всегда относится к какому‑либо человеку или поведению конкретных людей (Рим 5:14; 1 Кор 10:6; Флп 3:17; 1 Фес 1:7; 2 Фес 3:9; 1 Тим 4:12; Тит 2:7). Судя по всему, Рим 6:17 близко по смысловому наполнению к Кол 2:6, а "образ учения" — одно из названий предания об Иисусе (см. выше § 17.3).