Рэймонд Браун - Введение в Новый Завет Том II

Заключение (13:20–25).Увещевание завершается благословением и призывом к «Богу мира, воздвигшему из мертвых Пастыря овец великого, Господа нашего Иисуса» (13:20). Среди тех, к кому обращены приветствия, упоминаются Тимофей, который освобожден, и «италийские» — это те немногочисленные ключи к определению места написания и адресата письма.

В 1906 году выдающийся немецкий ученый В. Вреде (Wrede), опубликовал работу, название которой можно перевести следующим образом: «Литературная загадка Послания к Евреям». Дана (Dana) замечает, что Евр «начинается как трактат, развивается как проповедь, а завершается как письмо» [545] Цит. по R. E. Glaze, Jr., No Easy Salvation (Zachary, LA: Insight, 1966), 9. . Однако с применением каждого из этих жанров к Евр существуют определенные проблемы. Несмотря на вдумчивое изложение вопроса о превосходстве Христа, Евр все же — не просто богословский трактат. Автор подробно разъясняет свое учение с апологетической точки зрения: чтобы читатели, к которым обращено письмо, не отказались от веры в Христа ради идеализированных ценностей израильского культа. Что касается Евр как проповеди, то оно само называет себя «словом увещания» (13:22), и в нем есть такие обороты как «мы говорим» (2:5; 5:11; 6:9). Используя категории риторики Аристотеля, Аттридж (Attridge, Hebrews 14) пишет: «Это, безусловно, эпидиктическая риторика, прославляющая Христа». Однако, здесь присутствует и элемент совещательной риторики, так как Евр призывает к действиям, оперируя понятиями праведности и стойкости. Сегодня некоторые исследователи проводят разграничение между наставлением (которое тесно связано с текстом Писания) и проповедью (которая носит более тематический характер) — аргументация в Евр зиждется на Писании. Что же касается Евр как письма, то только указания в главе 13 и, особенно, заключение в 13:20–25 придают Евр сходство с форматом письма, известным по работам Павла [546] Некоторые исследователи утверждают, что глава 13 или 13:22–25 были добавлены к работе именно по этой причине, но см.: R. V. G. Tasker, ExpTim 47 (1935–1936), 136–138. . Вероятно, мы можем определить жанр Евр для относительно простого анализа как написанной проповеди или наставления с эпистолярной концовкой.

Структурный анализ Евр, проведенный А. Вануа (Vanhoye), оказал огромное влияние на исследования [547] Его ранние работы суммированы в работе Structure and Message of the Epistle to the Hebrews (Rome: PBI, 1989); в кратком изложении — Attridge, Hebrews 15–16, а также их варианты: J. Swetnam, ВгЬИсаЪЪ (1972), 368–385; 55 (1974) 333–348; G. H. Guthrie, The Structure of Hebrew: A Text‑Linguistic Analysis (NovTSup 73; Leiden: Brill, 1994). См. также: D. A. Block, Grace Theological Journal! (1986), 163–177; J. Swetnam, Melita Theological (1994), 127–141. . Работая с такими характеристиками текста, как устойчивые выражения, инклюзии/вставки (например, конец раздела, который соотносится с началом), чередование жанров, А. Вануа обнаруживает тщательно разработанную концентрическую композицию, состоящую из введения (1:1–4) и заключения (13:20–21), которые обрамляют пять разделов, организованных хиазматически [548] В хиазматической структуре первая тема соответствует пятой (эсхатология), вторая тема соответствует четвертой (экклезиология). Общеизвестная альтернатива этому методу подразделяет Евр на три раздела с переходами (4:14–16; 10:19–25), которые выделяются за счет растущей доверительности увещеваний. (каждый их них имеет несколько подразделов):

I.1:5–2:18: имя, превосходящее ангелов (эсхатология);

II.3:1–5:10: Иисус верный и сострадательный (экклезиология);

III.5:11—10:39: основное изложение (жертвоприношение);

IV. 11:1–12:13: вера и стойкость (экклезиологическое увещевание);

V.12:14–13:19: мирный плод справедливости (эсхатология).

Несомненно, многие черты, которые выделяет Вануа, в Евр присутствуют, эта работа тщательно продумана и мастерски выстроена. Работа Вануа оказала большое влияние на анализ структуры послания Аттриджа ( Hebrews 19). Он считает, что этот метод представляет собой большой шаг вперед по сравнению с простым перечислением вопросов содержания и тематической структуры, которые, по его мнению, часто обращают основное внимание на христологические утверждения, что искажает текст, делая его главным образом догматической работой. Однако внимание к содержанию вовсе не всегда приводит к такому результату, а слишком формализованный подход также может представлять собой опасность, так как он отрывает Евр от его четко апологетической цели, которую преследует книга, подчеркивая превосходство Христа [549] Некоторые попытки анализа Евр преувеличивают его апологетическую направленность, но ниже я укажу, что нельзя выпускать из вида двойную цель книги: предотвращать вероотступничество и корректировать неправильное понимание благовествования, которое недооценивает все то, что совершил Христос. . Вызывает ли какие‑либо возражение мнение, что не следует игнорировать ни формальный подход, который отдает должное сложному построению книги, ни более тщательное изучение тематики? Так как целью данного «Введения в НЗ» является познакомить читателей с содержанием всех книг НЗ, то я в разделе «Общий анализ» предпочел тематический подход, а читатели могут продолжить исследование, открывая для себя новое, отталкиваясь от формального подхода.

За рамки вопроса о композиции выходит вопрос о той интеллектуальной среде, к которой принадлежал автор. Позвольте начать с параллелей с Филоном. Автор Евр, обращаясь к Писанию [550] Он пользуется LXX. Встречающиеся у него время от времени отклонения от LXX, известные нам, говорят об отсутствии единообразия в греческих версиях I века н. э. Вероятнее всего, это не является свидетельством того, что автор цитировал Писания на древнееврейском языке, при всем уважении к Ховарду [G. E. Howard, NovT 10 (1968), 208–216]; Buchanan, Hebrews xxvii‑xxviii; см.: K. J. Thomas, NTS 11 (1964–1965), 303–325; J. C. McCullough, NTS 26 (1979–1980), 363–379. , демонстрирует мастерство аллегории, сходное с тем, которое было свойственно Филону (см.: Sowers, Hermeneutics) и Посланию к Варнаве. Описание в Евр (4:12) проницательности и остроты Божьего слова напоминает язык Филона ( Quis verum divinarum heres 26; #130–131). Как и в случае с Филоном, те категории, которыми пользуется автор, имеют аналогии в современной ему философии, например в среднем платонизме [см. главу 5 (В) выше] [551] См.: Thompson, Beginnings; R. Williamson, SJT 16 (1963), 415–424; L. D. Hurst, SBLSP 1984, 41–74. Монтефиоре (Montefiore, Hebews6–S) связывает Евр с александрийским иудаизмом, при этом он перечисляет серьезные отличия письма от работ Филона. S. G. Sowers, The Hermeneutics of Philo and Hebrews (Richmond: Knox, 1965); R. Williamson, Philo and the Epistle to the Hebrews (Leiden: Brill, 1970); L. K. K. Dey, The Intermediary World and Patterns of Perfection in Philo and Hebrews (SBLDS 25; Missoula, MT: Scholars, 1975). . Это, однако, не означает, что автор Евр был хорошо подготовленным философом. Он хуже, чем Филон, знает философские термины и платонизм, но, по крайней мере, знаком с распространенными взглядами своего времени. У обоих авторов для символического изображения определенных элементов доктрины используются образы, связанные с религиозными обрядами. В Евр 8:5 и 9:23–24 израильские жертвоприношения и литургия в земной скинии — это подобие или тени соответствующих реалий в небесном святилище, так же как и Закон — это тень будущих благ (10:1). В то же время противопоставление, которое проводит Евр между земным и небесным в отношении религиозных обрядов, не объясняется только природой рассматриваемых факторов. Частично оно является результатом тех эсхатологических перемен, которые принес Христос [552] См.: G. W. MacRae, Semeia 12 (1978), 179–199. , а у Филона (или Платона) эсхатология не была центром внимания. Таким образом, сходство с Филоном не является прямым и связано с общей интеллектуальной средой, а не с непосредственным знакомством автора с работами Филона.