Мигель Унамуно - О трагическом чувстве жизни

Человек, который хочет s’abitir , поглупеть, но только именно поглупеть сам, а не одурачить других, s’abttir в своем чистом одиночестве, такой человек преодолевает свою bete {390} 390 Bete - глупость (франц.) il faut s’abetir - надо перестать умничать (франц.). Пер. Э.Аинецкой. и поднимается над нею в гораздо большей мере, чем тот, кто, не рассуждая, повинуется высшей инстанции, Всевышнему, perinde ас cadaver {391} 391 Perinde ас cadaver - подобно трупу (будь смирен) (лат.). Выражение из устава монашеского ордена иезуитов, где оно было символом безусловного, беспрекословного повиновения. и, в соответствии с третьей ступенью послушания, послушания разума, почитает наилучшим делать то, что считает наилучшим вышестоящая инстанция, принимаясь, к примеру, поливать платановую трость в монастырском саду, потому что так приказал настоятель. Все это, в сущности, чистейшей воды игра и комедия, комедия приказания и послушания, ибо ни тот, кто приказывает, ни тот, кто повинуется приказанию, не верит в то, что эта трость пустит корни, покроется листвой, зацветет и станет плодоносить, подобно жезлу патриарха Святого Моисея {392} 392 Подобно жезлу патриарха Святого Моисея - имеется в виду чудо, подтвердившее первосвященство Аарона. С этой целью Моисей от всех 12-ти колен положил на ночь в скинию 12 жезлов с надписью на каждом имени родоначальника колена. По утру жезл колена Левина с именем Аарона расцвел, пустил почки, дал цвет и принес миндали (Числ, XVII, 8). . Вот к чему сводится ценность разумения. Она состоит в обуздании человеческой гордыни без понимания того, что нет гордыни большей, чем послушание подобного рода. Ибо если в Писании сказано, что тот, кто унизит себя, тот возвышен будет, то это вовсе не означает, что возвышен будет тот, кто унизит себя в расчете, что за это он будет возвышен. Не что иное, как послушание подобного рода породило чванливую - люциферову - гордыню, коллективную гордыню Общества Иисуса.

Паскаля приводили в негодование мелочные споры иезуитов, их бесконечные распри, их корыстолюбие. А их крохоборство! Вся эта их полунаука, пробабилизм и т.д. и т.п. Но мало этого, они еще играют в свободу. I n necesariis unitas, in dubiis libertas, in omnia charitas , - говорят они. В необходимости - единство, в неопределенности - свобода, во всем - любовь! И для того, чтобы поиграть в свободу, они расширяют понятие сомнения, называют сомнением то, что таковым вовсе не является. Достаточно перелистать Метафизику отца Суареса {393} 393 Отец Суарес (Suarez) Франсиско (1548-1617) (по Прозванию Doctor Uxbnius) - испанский теолог и философ, представитель поздней (т.н. второй) схоластики, иезуит. Во многом видоизменил учение Фомы Аквинского, сближаясь в ряде моментов с Дунсом Скотом. Осн. филос. соч.: Метафизические рассуждения (Disputationtes Metaphysicae, v. 1-2. - 1597). , к примеру, чтобы воочию убедиться в том, что человек способен забавляться тем, что, разделив один волосок на четыре части, причем вдоль, а не поперек, заплетает косу из этих четырех тончайших волокон. Или, например, когда иезуиты изучают историю - впрочем, то, что они называют историей, обычно не выходит за пределы археологии, - то развлекаются тем, что считают щетинки на хвосте у Сфинкса, разумеется, чтобы не глядеть ему в лицо и не встретиться с ним взглядом. Все их усилия направлены на то, чтобы одурачить самих себя и одурачить других.

Когда иезуит - по крайней мере, испанский иезуит, я повторяю, - скажет вам, что он много учился, не верьте ему. Это все равно как если бы человек, который ежедневно проходит по 15 километров, шагая по кругу в садике возле своего дома, сказал вам, что он много путешествовал.

Такой одиночка, истинный одиночка, как Блез Паскаль, не мог найти общий язык с этими солдафонами.

И наконец, у них есть наука. В одном из монастырей, принадлежащих Обществу Иисуса в Испании, в Онье, мой приятель, который в качестве врача зашел туда осмотреть одного из послушников, увидел в монастырской галлерее холст с изображением Святого Михаила Архангела, у ног которого удобно расположился Дьявол, Сатана. И Сатана, этот мятежный ангел, держал в руке ... микроскоп! Микроскоп - вот вам символ гипертрофированного анализа.

Эти люди пытаются прекратить агонию христианства, хотят уклониться от нее, но при этом они убивают христианство - дабы прекратить его мучения! - и потчуют его смертоносным опием своей духовной муштры и своего иезуитского образования. Все это неминуемо кончится тем, что из римской католической религии они сделают что-то вроде тибетского буддизма.

Когда я работал над этим печальным опусом, мне в руки попал трехтомник, в котором описывается скорбная и многостарадальная жизнь отца Гиацинта Луазона. Автор этих трех томов - Le Pere Hyacinthe dans l'Eglise romaine , 1827-1869; Le Pere Hyacinthe, reformateur catholique , 1869-1893 {394} 394 Le Pere Hyacinthe dans l'Eglise romaine , 1827-1869; Le Pere Hyacinthe, reformateur catholique , 1869-1893; Le Pere Hyacinthe, pretre solitaire , 1893-1912 - «Отец Гиацинт в Римской Церкви», 1827-1869; «Отец Гиацинт - католический реформатор», 1869- 1893; «Отец Гиацинт - одинокий священник», 1893-1912. ; Le Pere Hyacinthe, pretre solitaire , 1893-1912 ( Paris, Libraire Emile Nourry , 1924) - Альбер Хотин.

Я читал, а точнее - с жадностью поглощал эти книги и чувствовал, как душу мою переполняет скорбь. Это одна из самых сильных трагедий, какие мне только приходилось читать. Сопоставимая с трагедией Паскаля, Ламенне, Амьеля, и даже, может быть, еще более сильная. Ибо в данном случае речь идет о святом отце. Хотя и в трагедии Амьеля, как мы узнаем из нового издания его Личного дневника , уже свободного от кальвинистского ханжества первого издания, проступает агония девства - ключ к тайне печальной жизни бедного профессора эстетики в Женеве, городе Кальвина и Иоганна Якоби {395} 395 Иоганн Якоби (1805-77) - немецкий демократ, один из руководителей левой фракции прусского Национального собрания во время Революции 1848-49 гг. в Германии. .

Отец Гиацинт! Отец! В этом самом его отцовстве - истоки и суть его трагедии, агонии христианства в его душе. Он покинул Церковь, чтобы жениться, он женился, чтобы иметь детей, чтобы увековечится во плоти, чтобы обеспечить себе воскресение плоти. Но давайте же обратимся теперь к его истории.

Этот самый отец Гиацинт, которого, наверное, уже начали забывать, чтобы похоронить его в истории, был связан с самыми выдающимися людьми своего времени - Монталембертом, Ле Плейем, Виктором Кузеном, отцом Гратри, Ренаном, Гизо, Изордом, Доллингером, Дюпанлу, Пьюзи, кардиналом Ньюменом , Штроссмайером, Тэном, Гладстоном, Жюлем Ферри {396}и т.д, и т.д. Он навлек на себя злобные выпады этой бешеной собаки, Луи Вейо.

Глубинной основой его души, по его собственным словам, была «запутанная смесь мистицизма и рационализма» (I, 7) . Он не оставил после себя книги, которую можно было бы прочесть, но зато он оставил нам свою жизнь, описанную под его руководством Хотином (I, 10). «Ламартин {397}своими ранними «Поэтическими раздумьями» пробуждает его к мысли, чувству и жизни, и душа его развивается в уединении, у подножия Пиринеев, под благотворным влиянием природы, поэзии и религии» (I, 26). А не под влиянием Евангелия, добавил бы к этому я. Но, пожалуй, в еще большей мере, чем Ламартин, душу его сформировал Шатобриан, этот великий софист, великий фальсификатор гения христианства (I, 27). Шатобриан, создатель прелестных Атала и Рене . В Семинарии Святого Сульпиция отец Гиацинт воспринял откровение Пресвятой Девы (I, 52), но Девы Матери, заметьте. И вместе с этим откровением, откровением отцовства, у него возник пристальный интерес к гражданской, исторической, политической жизни мира, мира, пребывающего во времени, и к славе, к бессмертию души. «Я останусь лежать в земле, - говорил он, - и никто уже не будет знать обо мне, и не будет больше ни любви, ни дружбы. Когда кости мои истлеют в земле, когда они утратят былые формы и прах мой уже не будет иметь имени среди людей, что тогда останется от меня в этом мире?» (I, 69). Отец Гиацинт хотел бы навеки остаться именно здесь, в этом мире, а не в христианском Царстве Божием.