Марк Гиршман - Еврейская и христианская интерпретации Библии в поздней античности

Мы читаем в Мехильте (Амалик I) [106] Отношение Мехильты к Мишне (Рош Гашана 3:8) рассматривается в: Hirshman. Polemic, pp. 373—375. См. также: «Свидетельство Истины ix, 49 (Robinson. The Nag Hammadi, p. 412). : «И когда Моисей поднимал руки свои» — «Разве же руки Моисея подкрепляли израильтян или сражали амаликитян? — но: покуда он воздевал руки к небу, израильтяне смотрели на него и верили в Того, Кто повелел Моисею сделать так, а Господь являл им чудеса и подвиги». Мехильта отрицает какую–либо магическую или символическую силу в действии Моисея. Поднятие рук было актом, имевшим целью направить детей Израиля к вере в Того, Кто повелел Моисею так себя вести. Далее мы читаем: «Подобно этому: "И сказал Бог Моисею: 'Сделай себе огненного змея…'" Разве змей умерщвляет и воскрешает? — но: покуда он делал так, израильтяне смотрели и верили в Того, Кто приказал Моисею так делать, а Господь давал им исцеления» [107] Пер. Н. Переферковича . — Примеч. ред. . Те же самые два стиха, которые Юстин считал подтверждением своего взгляда на символическое толкование как единственно возможное, обсуждаются и в Мехильте, но в границах буквального значения. Мудрецы Талмуда представляют и змея, и руки Моисея в качестве инструментов, призванных привлечь внимание к согласию действий Моисея с Божьими заповедями и вновь зажечь веру Израиля в Бога.

Что касается формы, то оба комментария в Мехильте начинаются с одного и того же момента и возвращаются, используя при этом параллельные языковые конструкции. Задается вопрос: Итак, обладают ли руки Моисея или змей способностью творить чудеса? Ответ состоит в том, что исцеляющая и спасающая сила — это сила веры в Бога, в «Того, Кто повелел», в Бога заповедей. Является ли этот мидраш ответом, реакцией на точку зрения Юстина? Или Юстин был знаком с толкованиями такого типа, как содержащиеся в Мехильте, и пытался ответить на них своим собственным, которое делало бы акцент на основных положениях его религии? Прежде чем дать ответ на эти вопросы, рассмотрим два других текста, помещенных в Мехильте сразу вслед за упомянутыми. Один является заключением двух только что проанализированных, другой, представляющий собой удивительный комментарий, стоит особняком: «Подобно этому: "И будет у вас кровь знамением" (Исх. 12:13). Какую пользу может принести кровь ангелу или израильтянам? — но: покуда Израильтяне делают так и мажут кровью двери свои, Господь имеет милость к ним, как сказано: "И пройдет Господь мимо"» [108] Пер. Н. Переферковича . — Примеч. ред. . Здесь появляется несколько другая модель, поскольку акцент делается не на вере в «Того, Кто повелел», а на действии — Израиль помазал кровью свои дверные косяки. Можно сказать, что само это действие свидетельствует о вере израильтян в Того, Кто повелел им сделать так. Однако сама по себе кровь не обладает никакой силой и является лишь конкретным выражением их веры [109] Такое толкование было предложено мне Менахемом Шмельцером, когда мы обсуждали этот текст. Параллельная версия в Мехильте, Бо 7 подтверждает его интерпретацию «"И когда Я вижу кровь". Рабби Ишмаэль говорил: Все открыто Ему?!. Но это означает следующее: В качестве награды за ваше исполнение этой заповеди Я явлю себя и защищу вас…». .

Что побудило составителя Мехильты (или составителя мини–собрания «подобно этому») поместить три указанных цитаты в один раздел? [110] См.: Wallace. Origen. То, как автор обращается с источниками, весьма странно. Общий для всех трех текстов момент тот, что они, как может показаться, описывают настоящие магические действия и имеют в виду заставить высшую силу исполнить желания мага. Ответ, который дается в мидраше, следующий: напротив, Бог сам предписал такое поведение, и сила этого действия кроется в большей степени в его согласованности с повелением, чем в самом действии. Это не магия, но заповедь, данная Богом. Думаю, можно с уверенностью предположить, что это полемика или идеологическая борьба с языческим восприятием действия как чисто магического [111] Действительно, языческий мир был склонен рассматривать Моисея как настоящего колдуна. См.: Gager. Moses, pp. 134—161. Что касается нашего предмета, Флусер уже указывал на попытку мудрецов Талмуда, а также их предшественников исключить восприятие этих действий как теургических (он указывает на Книгу Премудрости Соломона 15:5—7; 16:10—12). См. его поучительную статью «It is not a serpent», p. 549. . Однако возможно, что акцент на вере в Того, Кто повелел, имеет в виду обратить еврейскую полемику против христиан.

Юстин попытался направить эти «жесткие» объяснения в более «традиционное» русло. Он добавил один важный аргумент: эти объяснения противоречат другим библейским рассказам, которые невозможно толковать «буквально». Эти рассказы предназначены лишь для того, чтобы символически изображать могущество Мессии, узнаваемого благодаря кресту и имени Иисус.

До сих пор мы рассматривали основные различия в подходах Юстина и авторов Талмуда к этим вопросам. Однако наше чтение Мехильты еще не закончено. Последняя точка зрения, которая цитируется в Мехильте, принадлежит рабби Элиезеру, жившему поколением раньше Юстина [112] Данный текст приводится по Мюнхенской рукописи 117, содержащей Мехильту (факсимильное издание: Baltimore, 1980. Ed. Goldin). Вставки сделаны мною в соответствии с изданием Горвиц–Рабин. : «С какой целью говорит Писание "Израиль одолевал" или "Амалик одолевал"? Чтобы сказать, что, когда Моисей поднимал руки к небу, это означало, что Израиль укрепится через слова Торы, которые будут даны посредством рук Моисея. А когда он опускал руки, это означало, что Израиль ослабеет в своем усердии к словам Торы, которые будут даны посредством его рук». Рабби Элиезер поясняет, что руки Моисея символизируют слова Торы, которые будут даны ему, а поднятие рук означает усиление почитания Торы в будущем. Имеет ли толкование рабби Элиезера своей целью отвергнуть буквальное значение или оно только добавляет к нему еще один смысловой уровень? Я склонен принять последнюю точку зрения, таким образом проводя четкое различие между рабби Элиезером и Юстином, предполагавшим вовсе упразднить буквальный смысл. Однако это не уменьшает принципиального сходства между экзегетическими принципами рабби Элиезера и Юстина. В то время как для рабби Элиезера воздетые руки символизируют слова Торы, для Юстина получившаяся фигура символизирует крест.

Свидетельствует ли наш анализ повествований о войне с Амаликом, о медном змее и о пасхальной крови, содержащихся в Мехильте и «Диалоге», о существовании какой–либо взаимосвязи между ними? Представляется, что нет. Каждое из сочинений толкует проблемы, возникающие при чтении этих стихов, по–своему, и нельзя с уверенностью сказать, что автор «Диалога» был знаком с интерпретацией, содержащейся в Мехильте, или наоборот. Тем не менее, несмотря на все различия, между толкованиями рабби Элиезера и Юстина обнаруживается много общего, а тот акцент на повелевающем Боге, который характерен для Мехильты, может навести нас на мысль о полемике с христианством.