Барт Д. Эрман - Тайны Иисуса и Марии Магдалины

Все это происходило за 150 лет до Константина.

Но соответствует ли правде то, что именно Константин ответствен за принятие окончательного решения о включении в Новый Завет четырех Евангелий, как утверждает Ли Тибинг? Действительно ли в начале четвертого века были широко распространены различные евангелия, из которых Константин выбрал четыре для включения в канон Священного Писания?

Даже это утверждение исторически неверно. Не только определенные «еретические» тексты, такие как Евангелие Петра, были отвергнуты большинством христиан уже во втором столетии, но и четыре Евангелия — от Матфея, Марка, Луки и Иоанна — утвердились в каноне задолго до Константина.

Мы можем проследить истоки канонизирования Четвероевангелия по произведениям бесспорно христианских писателей второго столетия. Одним из самых знаменитых авторов этого периода был человек, известный в истории как Юстин Мученик, которого казнили за исповедование христианства во второй половине второго века, приблизительно в то время, когда Серапион писал свое письмо христианам Росса. Нам повезло, что у нас есть пространные писания Юстина, в которых он пытается объяснить просвещенным противникам христианства, что, вопреки широко распространенному мнению, христианство не представляет угрозы единству империи и что христиане — не злостные возмутители общественного порядка, каковыми их иногда изображают. На самом деле христиане, утверждает Юстин, — представители одной, истинной, религии, данной одним, истинным, Богом.

Доказывая свою правоту, Юстин иногда цитирует более ранние христианские тексты, включая евангелия. Но он никогда не называет так эти книги: он просто именует их «воспоминаниями апостолов». И он нигде не говорит о том, что таких книг было только четыре.

Около тридцати лет спустя, приблизительно в 180 году н. э., писал другой значительный христианский автор — Ириней. Тридцать лет, разделявшие Юстина и Иринея, имели огромное значение для истории христианства, поскольку именно в эти годы начали расцветать различные гностические ереси (каждая со своей теологией) и повсюду распространялось учение выдающегося христианского проповедника Маркиона (объявленное Юстином и Иринеем архиеретическим). Маркион утверждал, что есть два Бога — Бог иудеев и Бог Иисуса, который послал Иисуса в этот мир (как фантом: Маркион был докетом), чтобы спасти людей от гневного Бога иудеев [29] О Маркионе и его взглядах подробнее см. в: Lost Christianities. Chap. 5. .

Как могли оппоненты гностиков и Маркиона (а также других так называемых ложных учений) убедить читателей в «истинности» своей религии? Другими словами, как могли христианские лидеры оспорить иные теологические представления и доказать, что именно их взгляды те же, что у Христа и Его последователей? Легче всего, конечно, было подтвердить свои представления книгами, написанными апостолами самого Христа. Учитывая все возраставшую в период между временами Юстина и Иринея угрозу со стороны еретических ложных учителей, таких как гностики и Маркион, нет ничего удивительного в том, что у Иринея мы находим уже более четкое представление о том, какие книги относятся к Священному Писанию. В соответствии с Иринеем, это только четыре Евангелия — Матфея, Марка, Луки и от Иоанна. Любой, кто отдает предпочтение лишь одному из четырех Евангелий (например, Маркион использовал только Евангелие от Луки, а некоторые из гностиков — только от Иоанна) либо присоединяет к ним другие (например, Евангелие Петра или Евангелие Фомы), заблуждается.

Как Ириней аргументирует свою позицию? Он отмечает, что есть четыре стороны света, с которых дуют четыре ветра, несущие истину о христианском Евангелии, — которое, таким образом, должно строиться на четырех столпах — Матфее, Марке, Луке и Иоанне. Четыре стороны света, четыре ветра и четыре Евангелия — что может быть естественнее [30] Ириней. Против ересей, 3. 11.7. ?

Приблизительно временем Иринея датируется первый известный нам канонический список — перечень книг, которые автор (в данном случае анонимный) считает приемлемыми для включения в христианский канон. Этот список, «Канон Муратори», назван по имени ученого восемнадцатого века Л.А. Муратори, который обнаружил его в одной из миланских библиотек. Рукопись, содержавшая этот перечень, была создана в восьмом веке, но сам список, судя по всему, был составлен в Риме приблизительно в конце второго столетия [31] См.: Lost Christianities. P. 240–244. .

Начало текста рукописи, к сожалению, утрачено. Но то, как начинается имеющийся фрагмент, оставляет мало сомнений по поводу того, какие книги в нем первоначально рассматривались: «…при которых, тем не менее, он присутствовал, и поэтому он поместил [их в свое повествование]. Третья книга этого Евангелия соответствует таковой у Луки» [32] Перевод Брюса М. Метцгера в: The Canon of the New Testament: Its Origin, Development, and Significance. . Автор продолжает, рассказывая, кем был Лука, а затем говоря о «четвертом из Евангелий», «от Иоанна». Этот список, другими словами, начинается с рассмотрения четырех Евангелий, третьим и четвертым из которых были Евангелия от Луки и от Иоанна. Достаточно очевидно, что в утраченной части речь шла о Матфее и Марке, и сохранился только конец заключительного предложения от рассказа о последнем.

Таким образом, «Канон Муратори» включает те четыре Евангелия, которые впоследствии вошли в Новый Завет, и никакие другие. После Евангелия от Иоанна в каноне значатся Деяния Апостолов, послания Павла — упоминаются девять посланий к семи церквам (к коринфянам, ефесянам, филиппийцам, колоссянам, галатам, фессалоникийцам и римлянам), двум из которых (коринфянам и фессалоникийцам) он писал дважды, а затем четыре — к частным лицам (к Филимону, Титу и два к Тимофею). То есть в этот канон входят все тринадцать посланий Павла. Он, однако, решительно отвергает послания «к лаодикейцам» и «к александрийцам», которые были «подделаны от имени Павла, для того чтобы распространять ересь Маркиона». Эти послания, как образно говорится в «Каноне Муратори», «не могут быть приняты католической церковью, потому что не подобает желчь смешивать с медом». (Заметьте, что эти книги не подлежат сожжению; их просто не надлежит читать или, предположительно, копировать.)

Далее в каноне перечисляются как приемлемые послание Иуды, два послания Иоанна, «Премудрость Соломона» (книга, явно не входившая в Новый Завет), Откровение Иоанна, Откровение Петра (не путать с коптским Евангелием Петра, которое мы обсуждали в предыдущей главе), с примечанием о том, что некоторые христиане не хотят читать последнее в церкви. Затем автор списка замечает, что книгу Гермы «Пастырь» читать следует, но не в церкви, поскольку «Герма написал [ее] уже в наши дни в Риме, когда епископом был его брат Пий» (строки 73–76). Другими словами, это недавнее произведение (написанное почти «в наши дни»), и автором его является не апостол (а брат недавнего епископа). Следовательно, оно не может быть включено в канон. Список завершается перечислением других отвергнутых книг: «Но мы не принимаем ничего из того, что писали Арсиной, Валентин или Мильтиад, который также составил новую книгу псалмов для Маркиона, вместе с Василидом, азиатским основателем катафригийства…». На этом список обрывается так же, как и начинается, — в середине предложения.