Тимоти Келлер - Разум за Бога: Почему среди умных так много верующих

Либерализм и консерватизм в их общепринятом понимании в настоящее время разделяет пропасть. Каждая сторона требует не только не соглашаться с противоположной, но и презирать ее доводы как бред (в лучшем случае) или зло (в худшем). Это особенно справедливо в тех случаях, когда предметом обсуждения становится религия. Прогрессивные силы во всеуслышание объявляют, что фундаментализм стремительно развивается, и клеймят неверие. Они указывают, что при поддержке мегацерквей и мобилизованных ортодоксальных верующих политики склоняются к правым взглядам. Консервативные силы без устали разоблачают общество, в котором, по их мнению, нарастают скептические и релятивистские настроения. Они напоминают, что культуру контролируют крупные университеты, медиакомпании и элитные учреждения, которым присущ сугубо светский характер.

Так что из этого – скептицизм или вера – на взлете в современном мире? И то, и другое. Оба противника правы. Власть и влияние скептического отношения, страха и гнева, направленных на традиционную религию, постоянно усиливаются. И одновременно укрепляется стойкая, ортодоксальная вера в традиционном понимании этого слова.

Kое-где в научном мире крепнет религиозная вера

Доля населения, не посещающего церковь, в США и Европе неуклонно растет [1] См. отчет «Каждый третий взрослый невоцерковлен» (One in Three Adults Is Unchurched, March 28, 2005) компании George Barna Group. В Европе численность людей, не посещающих церковь, снизилась еще заметнее, а в Великобритании посещаемость церкви занимает примерно промежуточное положение. См. Грейс Дэви, «Европа: исключение, которое подтверждает правило?» в Питер Л. Бергер, под ред. Десекуляризация мира: возрождающаяся религия и мировая политика (Grace Davie, “Europe: The Exception that Proves the Rule?” in Peter L. Berger, ed. The Desecularization of the World: Resurgent Religion and World Politics, Eerdmans, 1999) и Питер Брайерли, Прилив заканчивается (Peter Brierly, The Tide is Running Out, Christian Research, 2000). . Численность американцев, выбирающих в ходе опросов ответ «нет религиозных предпочтений», за последнее десятилетие удвоилась и даже утроилась [2] Росс Дутат, «Кризис веры» (Ross Douthat, “Crises of Faith”, The Atlantic Monthly, July/August 2007). . Столетие назад большинство университетов США перешло с официального христианского фундамента на подчеркнуто светский [3] Джордж Марсден, Душа американского университета: от протестантского истеблишмента до укоренившегося неверия (George Marsden, The Soul of the American University: From Protestant Establishment to Established Non-belief, Oxford University Press, 1999). . В результате те, кто придерживается традиционных религиозных убеждений, не находят точки опоры ни в одном из учреждений, обладающих культурным авторитетом. Но несмотря на то, что все больше людей признаются в отсутствии «религиозных предпочтений», некоторые церкви, поощряющие явно устаревшие представления о непогрешимости Библии и чудесах, постепенно набирают вес в США и бурно развиваются в Африке, Латинской Америке и в Азии. Даже во многих странах Европы наблюдается некоторый рост посещаемости церкви [4] Источник: Питер Бергер на конференции по вопросам веры церковного форума «Религия в мире глобализации» (Peter Berger, “Religion in a Globalizing World”, December 4, 2006, Key West, Florida). Стенограмма выложена по адресу http://pewforum.org/events/index.php?Event_ID=136 . См. также: Дутат, «Кризис веры» (Douthat, “Crises of Faith”, The Atlantic Monthly, July/August, 2007). Оперируя теми же данными, что и Бергер, Дутат доказывает, что, вопреки распространенному убеждению, Европа постепенно становится более религиозной, а в Америке растет пропасть между религиозным и секулярным населением. Он утверждает, что обе эти тенденции означают продолжающийся культурный и политический конфликт и проявления экстремизма с обеих сторон. . Несмотря на секуляризм большинства университетов и колледжей, кое-где в научном мире религиозная вера даже крепнет. По оценкам, 10–25 % всех преподавателей философии в стране – ортодоксальные христиане, а всего 30 лет назад таковых насчитывалось менее 1 % [5] Дуглас Гроотуис, «Защищая веру» (Douglas Groothuis, “Defending the Faith”, Books and Culture, July/August 2003, 12). Cр.: Квентин Смит, «Метафилософия натурализма» (Quentin Smith, “The Metaphilosophy of Naturalism”, Philo 4, no. 2) на www.philoonline.org/library/smith_4_2.html . Сегодня Общество христианских философов (основанное в 1978 году) включает более 10 % всех преподавателей и профессоров философии в стране. Подробнее об это см.: К. Кларк, Философы, которые верят (К. Clark, Philosophers Who Believe, Oxford University Press). . Вероятно, видный ученый Стенли Фиш обратил внимание на эту тенденцию, когда сообщал: «После смерти Жака Деррида [в ноябре 2004 года] мне позвонил журналист, который хотел узнать, что сменит высокую теорию и триумвират расы, гендера и класса в центре интеллектуальной энергии академии. Я ответил не задумываясь: религия» [6] «Один университет под властью Бога?» (“One University Under God?” The Chronicle of Higher Education: Careers, January 7, 2005). .

Короче говоря, мир поляризуется вокруг религии. Он становится одновременно более религиозным и менее религиозным. Некогда считалось обоснованным мнение, будто бы секулярные европейские страны – предвестники для остального мира. Предполагалось, что религия избавится от своих более стойких, сверх-натуралистских форм или окончательно вымрет. Но теории, согласно которым технический прогресс сопровождается неизбежной секуляризацией, в настоящее время признаны несостоятельными или подверглись радикальному переомыслению [7] Подробный обзор читайте в полной стенограмме форума во главе с Питером Бергером, см. примечание ранее. . Даже Европе небезразлично светское будущее при умеренном росте христианства и росте ислама в геометрической прогрессии.

Об этом двояком явлении я сужу с необычной точки зрения. Меня воспитали в традициях основного течения в Лютеранской церкви, в Восточной Пенсильвании. В начале 60-х годов XX века в подростковом возрасте я стал посещать класс конфирмации – двухлетний курс, в котором рассматривались христианские убеждения, практические аспекты веры и теория. Целью преподавателей курса было помочь молодежи полнее понять смысл веры, чтобы во всеуслышание принять ее. В первый год моим преподавателем был священник, вышедший на пенсию. Весьма консервативный во взглядах, он часто поминал адские муки и говорил о необходимости большей веры. Но на второй год курса нашим преподавателем стал молодой священник, недавний выпускник семинарии. Он был общественным деятелем, его переполняли глубокие сомнения, связанные с традиционным христианским учением. Это было почти все равно что получать наставления по двум разным религиям. В первый год мы предстали перед святым и справедливым Богом, отвести гнев которого можно лишь ценой немалых усилий. Во второй год мы услышали о духе любви во вселенной, который требовал, в основном, чтобы мы боролись за права человека и освобождение угнетенных. Больше всего мне хотелось спросить у наставников: «Кто из вас лжет?» Но четырнадцатилетние подростки не настолько дерзки, и я держал язык за зубами.