Макарий Маркиш - На пороге Церкви

«…Хотела передать им свою веру, как вот в сообщающихся сосудах. Отец Олег говорит: “Так ведь в этом случае содержимое обоих сосудов изменяется”. Я признала, что это так». Тем самым дано объяснение ваших скорбей, душевной болезни, конфликтов с ближними – а заодно и доказательство жуткой реальности дьявола. «Чего же бояться? – спрашиваете вы. – Если Бог за нас, то кто против нас?» Против нас – дьявол, по-гречески «противник» (тот же смысл, что в еврейском слове «сатана»), и мы сами поддаемся ему, отворачиваясь от Бога и Его помощи. Хотите знать, как это происходит? Читайте дальше.

«Я мечтаю научить сатанистов верить так, как верю я, без страха и вины, без вопросов и условий, без традиций и лицемерия». Учить ближнего «верить так, как верю я», свойственно всем – коммунистам, атеистам, иеговистам, сатанистам… От христианина естественно было бы получить наставление верить так, как заповедал Христос. Эта ваша фраза, мини-символ веры сектантов и протестантов, при всей своей несуразности, служит им крепкой затычкой в уши, чтобы не слышать ничего о Церкви. Если вы ее повторяете, удивительно ли, что ваша песня оказалась испорченной?

«Я хочу умереть с мыслью, что жизнь прекрасна…» Решительно неважно, с какой мыслью мы умрем: с такой мыслью опять же преспокойно умирает и коммунист, и атеист, и иеговист, и сатанист. Важно, с каким истинным состоянием души уходим мы из этого мира. И сатана, в отличие от многих из нас, об этом превосходно осведомлен. По замечанию итальянского монаха-проповедника Дж. Савонаролы, «дьявол всю жизнь играет с нами в шахматы, чтобы под конец поставить нам мат».

Что же сказать о состоянии вашей души? Мы можем о нем лишь догадываться на основании нескольких взятых наугад строк из вашего письма: «…Вижу в том, чтобы спасти этих несчастных людей, смысл своей жизни… Я хочу отогреть их своей любовью… Я считаю, что нам отпущено время в этой жизни, чтобы мы могли разделить свои духовные ценности… Верить так, как верю я… У меня больше прав называться верующей, чем у тех…» Трезвый взгляд не может не заметить здесь печальных признаков гордости, того самого порока, посредством которого люди особенно легко порабощаются сатане – поскольку он сам олицетворяет этот порок – и портят песню своей жизни.

Вы сможете успешно бороться с ним, когда начнется ваша сознательная духовная жизнь – молитва, внимание к своей душе, регулярная и тщательная исповедь, благодатная помощь от Господа в Его святых таинствах. Тогда же и прояснится для вас вопрос о путях и средствах помощи вашим знакомым – приверженцам антихристианских религий.

Раньше отец Борис в гостях никогда не задерживался: благословит трапезу, похвалит угощение – и на выход. Обычно никто и не спрашивал почему, а если спросит – делал серьезное лицо, собирал в кулак бороду, глядел в землю, потом в глаза вопрошающему:

– Дела, дорогой мой, дела. Сами понимаете, сколько у священника дел. Ждут…

Обманывал о. Борис. Никто его не ждал. Просто не любил он пьянки. Не любил пьяных лиц, пьяных голосов, пьяных разговоров. Не то чтобы его приход как-то особенно славился пьянством, но и «среднего уровня» с него хватало. Особенно в дни больших церковных праздников, когда столь явственно исполняется молитва: «Господи, ниспосли руку Твою с высоты святаго жилища Твоего…» – и столь горестно видеть, как люди отталкивают Его руку…

Но сегодня, на площади возле собора, после праздничной службы разговорился о. Борис с каким-то иеромонахом. Зашла речь о течении времени, об осмыслении круговорота дней и времен года, о монотонном напряжении будней, о торжественной радости праздников, о том, что за ней сплошь и рядом следует… Вот и говорит о. Борис с жаром:

– Что за безумие пьянство! Терпеть не могу! – и ждет, конечно, иеромонахова согласия. А тот отвечает:

– Безумие-то конечно, но как же его не терпеть? Если мы не потерпим, тогда откуда уму взяться? Кто поможет, если не мы с вами? Пастырь добрый душу полагает за овцы… Апостол Павел помните что пишет к Тимофею: «Проповедуй, настой благовремение…» Как там дальше?

О. Борис стал вспоминать, но тут его позвали, и цитата осталась неоконченной. Всплыла она у него в памяти через час, в доме у Ольги Васильевны, куда его давно уже пригласили в гости. Когда, по своему обыкновению, после «Христос воскресе из мертвых…» и «Благослови ястие и питие…» он говорил краткое слово, что Христос, воскресая из мертвых, выводит и нас из смертной тьмы – всех тех, кто имеет добрую волю следовать за Ним, – схлестнулся его взор с нетерпеливовлюбленным взором Ольгина зятя: он ласкал глазами захватившую центр стола группу бутылок. Тут и вспомнил о. Борис: «Настой благовремение и безвременне, обличи, запрети, умоли, со всяким долготерпением». И когда Ольга Васильевна взялась упрашивать его: «Батюшка, вы с нами посидите?..», то он, на удивление старожилам, ответил: «Отчего ж нет, посижу, спасибо». И, в упор глядя на водочную этикетку, добавил: «С удовольствием».

Ольгина зятя о. Борис почти не знал. Был он на вид вовсе не пьяница, вел себя вполне прилично, так что о. Борис и забыл бы о нем, если бы у того вскоре не начался спор с женой. Сидели они на противоположном конце стола, и священник не сразу понял, что речь идет о водке.

– Пожалуйста, не надо.

– Вот привязалась.

– Ты ведь обещал!

– Обещал не перебирать. И не перебираю. Что ты меня дергаешь?

– Ну послушай… – и она зашептала ему что-то на ухо, – не надо, а?

– Но почему? – нарочито громко ответил зять, протягивая руку за бутылкой, – почему, собственно, не надо? В чем причина? Видишь, все люди как люди… – Зять явно рассчитывал на поддержку публики.

Должно быть, о. Борис слишком напряженно смотрел на него. Зять умолк, но бутылку из рук не выпускал.

– Батюшка, ну хоть вы скажите ему…

– Извините, конечно, ваше… э-э… преподобие, неужели человек не имеет права выпить рюмочку? Неужели Церковь имеет что-нибудь против? Не сказано ли в Святом Писании, что вино веселит сердце человека и украшает ему лицо? И апостол к тому же напоминает: «Впредь пей не одну только воду, но употребляй немного вина!»

Зять, похоже, неплохо подготовился к защите прав человека на ликеро-водочное увеселение. Гости одобрительно закрякали; даже Ольгина дочь, вдруг сменив гнев на милость, сверкнула на мужа улыбкой глаз. Окрыленный успехом, тот смело продолжал:

– Так что извините, ваше преподобие, а причин никаких нету. Можете ли вы назвать причину, почему бы не выпить рюмочку? Или парочку? Не можете? Назовите мне уважительную причину – тогда баста, а нет – не откажите в удовольствии с вами чокнуться!