Барт Эрман - Великий обман. Научный взгляд на авторство священных текстов

Однако читатели столетиями думали, что его личность установима. Автор был человеком, особенно заинтересованным в миссии Древней церкви среди язычников и лично приложившим немало усилий для убеждения язычников, что им не нужно становиться иудеями, чтобы стать христианами. Напрашивается вывод, что этот человек сам происходил из язычников. Теперь круг поисков немного сузился: автор, вероятно, язычник и спутник Павла. Известен ли нам кто-то, подходящий под описание?

Из Послания к Колоссянам мы знаем о трех спутниках Павла из числа язычников: Епафрасе, Димасе и Луке, «возлюбленном враче» (Кол 4:12–14). Из этих трёх Димас вряд ли мог быть автором, потому что в другом месте мы узнаём, что он «оставил» Павла (2 Тим 4:10). Епафрас, видимо, основал церковь в Колоссах (Кол 1:5–7), а эта церковь ни разу не упоминается в Деяниях. Это было бы странно, будь автором её основатель. Остаётся только один кандидат – языческий врач Лука. Таково происхождение древнего предположения, что Деяния были написаны Лукой, спутником Павла в его путешествиях. Это предположение можно найти уже у Иринея – отца церкви конца второго века. Ириней писал приблизительно через сто лет после того, как на свет появилась книга Деяний. Но для нас он является первым христианским автором, от которого сохранилась обширная справка о Деяниях, где на основании тех самых отрывков, написанных от первого лица, он сообщает, что «Лука был неразлучным спутником Павла и сотрудником его в благовествовании, он сам это объявляет» [158] Ириней Лионский, Против ересей, 3.14.1. .

Несмотря на древность традиции, проблема идентификации Луки в качестве автора книги сохраняется. Во-первых, сама мысль, что Лука был спутником Павла из числа язычников, исходит из Колоссян – послания, явно написанного за Павла уже после его смерти. Для верности, есть ещё Лука, упомянутый в подлинном послании Павла Филимону (ст.24), но там ничего не говорится о его языческом происхождении. Он просто упомянут в числе других пяти человек. А гораздо большая проблема заключается в многочисленных противоречиях между тем, что говорят о Павле Деяния, и тем, что говорит он о себе сам.

Я упомянул лишь о трёх таких противоречиях. Но есть много других [159] См. прим. 155. . Они касаются почти каждого вопроса, связанного с историческим Павлом. Богословие и проповедь Павла различаются в Деяниях и Посланиях; остальные различия обнаруживаются в отношении Павла к язычникам и иудейскому закону, в миссионерской стратегии, в маршрутах путешествий. И противоречия обнаруживаются практически везде, где можно сравнить сказанное о Павле в Деяниях со сказанным им самим в его подлинных посланиях. Невозможно не заключить, что Деяния, скорее всего, не были написаны никем из спутников Павла.

Но зачем автору нужно было говорить от первого лица в четырёх случаях? Это должно быть понятно любому, кто читал книгу. Автор заявляет о себе. Он не называет себя. Он просто заявляет о себе как о спутнике Павла, то есть о человеке, очень хорошо подходящем для того, чтобы представить «подлинную» историю о взглядах и миссии Павла. С одной стороны, он писал давно после того, как Павел и его спутники умерли. Учёные обычно датируют Деяния приблизительно 85-м годом н. э., то есть более двух десятилетий после смерти Павла. С другой стороны, автор выглядит слишком плохо осведомлённым о богословии и миссионерской деятельности Павла, чтобы быть человеком с информацией из первых уст. Если автор заявляет о себе как о ком-то, кем он не является, то как называется написанное им творение? Книга с ложными претензиями на авторство называется подлогом. Очевидно, что авторские претензии здесь не столь нахальны, например, как в 1 Тим и 3 Кор, где авторы прямо называют себя Павлом. Но претензии Деяний всё равно отчётливо видны: автор показывает, что он был участником и непосредственным свидетелем миссии Павла, хотя на самом деле это не так.

Можно возразить, что если бы автор желал убедить читателей в своей близости к Павлу, ему пришлось бы сообщить о себе больше, то есть он бы обязательно назвался или более настойчиво обозначил себя в качестве спутника Павла. Возражение такого рода, предполагающее, что автор «сделал бы», никогда не бывает убедительным. Это вообще довольно забавно, когда современный читатель говорит древнему автору, что тому следовало бы сделать для пущей убедительности. С какой стати автору Деяний делать что-то отличное от того, что он сделал? Как бы он смог обмануть читателей более успешно? Он добился впечатляющего результата тем, что уже сделал. На протяжении восемнадцати столетий читатели безо всяких сомнений считали автором Луку, соратника Павла. Вставив в свою историю лишь считаное число местоимений первого лица, автор преуспел в создании подлога, который по сей день продолжает вводить читателей в заблуждение.

В любом случае, повод для подлога или, по крайней мере, один из поводов, вполне ясен. Автор хочет, чтобы его считали соратником Павла и, соответственно, обладателем прямых сведений о его миссии. Согласно его истории, по каждому вопросу, имеющему богословское или практическое значение, Павел пребывал в согласии с прочими апостолами, особенно Петром и Иаковом. С самого своего начала церковь находилась в прочной и полной гармонии. Вопреки заявлениям других авторов у Петра не было расхождений с Павлом. Оба апостола согласно утверждали, что спасение достигло язычников, которым не нужно было становиться иудеями, чтобы стать христианами.

В наиболее резкие и напряжённые конфликты второго и третьего столетий были вовлечены христианские группы, которые учёные называют «гностическими». Гностическое христианство представляло собой чрезвычайно сложное явление, но для наших целей здесь будет достаточно его краткого обзора [160] Современные учёные не единомышленны в том, как следует рассматривать гностицизм и вообще считать ли его единым обширным явлением. Три весьма различных точки зрения по этому вопросу представлены ведущими специалистами в книгах Karen King, What Is Gnosticism? (Cambridge, MA: Harvard University Press, 2005); Bentley Layton, The Gnostic Scriptures: Ancient Wisdom for the New Age (New York: Doubleday, 1987); и Birger Pearson, Ancient Gnosticism: Traditions and Literature (Minneapolis: Fortress, 2007). .

Как я уже говорил в третьей главе, термин «гностицизм» происходит от греческого слова γνῶσις, которое означает «знание». У целого ряда раннехристианских групп считалось, что спасение приходит не через веру в смерть и воскресение Иисуса, а через приобретение тайного знания, гносиса, которому учил Христос. Фактически это знание заключалось в самопознании, в знании, кем ты был на самом деле глубоко внутри, откуда ты пришёл, как сюда попал и как сможешь вернуться. Гностики полагали, что некоторые из нас не просто человеческие существа из плоти и крови. В нас есть искра божественного, зародившаяся в небесном царстве, но падшая в материальный мир и оказавшаяся в ловушке наших смертных тел. Целью гностических религий было овладение тайным знанием, необходимым для освобождения этого божественного элемента, чтобы он смог вернуться в свою небесную обитель. В христианских формах гностицизма (ведь были ещё и нехристианские) представлялось, что Христос сошел с небес, чтобы сообщить нам это тайное знание.