Моисей Беленький - О мифологии и философии Библии

Мы привели только несколько ассоциативных легенд Ветхого и Нового заветов о мессии. Их число нетрудно увеличить. Они свидетельствуют о том, что творчество евангелистов сводилось к тому, чтобы нарисовать образ мессии таким, каким его видели ветхозаветные ясновидцы.

Итак, евангельский Иисус Христос во многом напоминает ветхозаветных божьих помазанников. Это и позволило идеологам первоначального христианства утверждать, будто жизнь Иисуса и его необычные деяния возможны были только потому, что в их пору сбывалось «реченное», т. е. предсказанное пророками Ветхого завета.

Освящая Новый завет и превращая его в божье откровение, отцы церкви III–IV вв. не могли не взять на вооружение Ветхий завет, считая и его священным писанием христиан.

Современная христианская церковь знает, конечно, о кумранских рукописях и о влиянии учения ессеев на идейные и художественные позиции авторов и редакторов евангелий, которые повлекли за собой превращение Ветхого завета в богооткровенное слово и для христиан. Но не приходится ожидать от христианских богословов, что под влиянием фактов они пересмотрят свою точку зрения. Наоборот, они и поныне рьяно защищают вымыслы и мифы евангелистов. Так, в материалах «Смешанной богословской комиссии по православно-старокатолическому диалогу» числятся и книги Ветхого завета, о которых написано, что они «отличаются большим авторитетом, который придает им искони церковь», так как они «издревле принадлежат к существующему у нее канону священного писания» 39.

В заключение несколько слов об историчности образа Иисуса Христа. За последние годы на эту тему написано много книг и статей. В свете кумранских документов некоторые библеисты и историки утверждают, будто прототипом Иисуса был «учитель справедливости» кумранитов. Возможно, что за некоторыми евангельскими персонажами действительно скрываются исторические личности. Ведь кухня богов находится не на небе, а на земле. Однако евангельский Иисус Христос — только миф, в основном построенный по мессианским образцам Ветхого завета.

Энгельс назвал вопрос об отношении духа к природе основным вопросом всей философии. Вопреки церкви он принял острую форму: создан ли мир богом или существует вечно? И эта проблема, подчеркивал Энгельс, имеет свои корни «не в меньшей степени, чем всякая религия, в ограниченных и невежественных представлениях людей периода дикости» 1. Столкновение знания с слепой верой произошло уже в эпоху первобытно-общинного строя. С развитием производительных сил и возникновением классов борьба наивно-материалистических взглядов с религиозными воззрениями обострилась. Бессилие древних перед природой сплетается в классовом обществе со страхом и бессилием угнетенных перед сильными мира сего. Гнет и страх способствовали появлению иллюзорных представлений о мире. Но страх был не единственным социально-психологическим чувством древних людей. Люди не только боялись, но и дерзали: ходили на охоту, удили рыбу, вспахивали землю. В честь удачной охоты, богатого улова, обильно собранных плодов устраивались веселые празднества. Люди радовались и смеялись, выражая свое превосходство над стихийными силами природы. Потому одновременно с иллюзорными понятиями, обусловленными бессилием, складывались наивные, но реалистические воззрения на окружающий человека мир. Если страх создал богов, то смех породил вольномыслие.

С развитием общественных отношений возрастала потребность в приобретении знаний, утверждающих власть человека над природой. На основе социальной практики складывалась наука. Эмпирические знания стали главным источником свободомыслия и раннего материализма. Однако богословы замалчивали «вполне ясные признаки материалистического мышления, которое неизбежно возбуждалось процессами труда и всей суммой явлений социальной жизни древних людей» 2. Более того, теологи стали выдавать некоторые книги древнего происхождения, пронизанные идеей божественного промысла, за небесное откровение. К ним, в частности, они отнесли Библию. Так, древний памятник духовной культуры Древнего Востока стал играть реакционную роль. Иудейские и христианские теологи не перестают утверждать, будто каждое слово Библии полно тайн и божественного смысла. Ее нельзя, говорят они, исследовать, ее можно только благочестиво комментировать. Однако историческая наука доказала, что Библия является сборником различных по жанру произведений, сложившихся на протяжении многих веков и содержащих материал разных эпох древней истории. Внимательное знакомство с текстами Ветхого завета, данными археологии Древнего Востока и рукописями Мертвого моря дает основание заключить, что ряд элементов Ветхого завета ничего общего с иудаизмом не имеет, а некоторые его произведения носят явно нерелигиозный характер.

Особое место в Ветхом завете занимают произведения под названием Агиографы, или Писания. Многие из них, надо полагать, были созданы вольнодумными людьми, которые хорошо знали культуру своего народа и философию древних греков. Глубокие мыслители, они, хоть и не отрицали бога, все же подвергали рационалистической критике концепцию божественного промысла, потустороннего мира и небесного воздаяния. Мы имеем в виду авторов агиографических сочинений Притчей Соломоновых, Екклесиаста, Иова и др.

Типичным произведением библейского творчества, где слово о жизни недвусмысленно связано с реальностью без ссылок на вдохновение свыше, являются Притчи Соломоновы (Мишле Шломо).

Мишле (от еврейского «машал») означает басня. Действительно, в кн. Притчи собрано множество изречений аллегорического содержания. Составитель этих изречений — не пророк, а мыслитель, который откровенно защищает право разума на постижение внешних сил природы и главным образом внутреннего мира человека.

С изменившимися историческими условиями, особенно с завоеванием Палестины Александром Македонским и проникновением греческой культуры и образа жизни в Иудее среди палестинских пророков происходит резкая дифференциация. Выделяется одна группа, которую можно было бы условно обозначить как прорицателей, и вторая — мыслителей, мудрецов. Типичным представителем первой группы был пророк Даниил, второй — некоторые авторы Притчей Соломоновых.

Прорицатели в своих произведениях продолжали мифотворческую традицию пророков, которая сводилась к умению повествовать о современных им событиях так, как будто они только в будущем должны будут свершаться по воле Яхве. Прорицатели, вспоминая, например, прошлое, целиком отдавались будущему, «конечным дням». В своей необузданной фантазии они рисовали эсхатологические картины страшного суда и сурового избавления от греха и зла.