Моисей Альтшулер - Спор в иудейский новый год

Бог Ягве, объявленный единственным богом, признавался не единственным богом мира, но единственным богом Израиля.

— Это откуда следует?

— Об этом говорит сам бог Ягве.

— Где? Что?

— «А я пройду по земле Египетской в эту самую ночь и поражу всякого первенца в земле Египетской, от человека до скота, и над всеми богами египетскими произведу суд. Я Ягве ». Это мы с тобою, Мендель, читали в книге Исход, в главе 12. Ягве признает, что существуют боги кроме него и объявляет, что он сильнее их и может над ними произвести суд. Авторы рассказа об исходе, желающие возвеличить Ягве в глазах народа Израиля и изображающие его всемогущим, верят, что существуют и другие божества других народов.

— Да, Соломон мудрый, ты меня как будто припер к стене, и я очутился в положении Валаамовой ослицы. Но эта ослица говорящая. И вот она говорит: ладно, предположим, что исход — легенда. Но это легенда, рассказывающая об избавлении от рабства. Не будет ли разумным использовать эту легенду и против капиталистического рабства (я вместе с тобой признаю существование такого рабства)? Не совершаете ли вы ошибку, отказываясь начисто от этого праздника?

— Нет, не совершаем. Сказание об исходе из Египта — легенда, не осуждающая рабство. Это миф, восхваляющий величие бога Ягве, освободившего свой народ от чужеземного рабства. Но этот бог не против самого института рабства.

Во всем сказании об исходе нет ни одного слова, ни одного намека на то, что народ восставал или хотя бы протестовал против своего рабского положения. По рассказу Библии, народ лишь стонал, а бог Ягве слушал его стенания. Главный герой всего этого рассказа не народ, а бог Ягве, творящий чудеса, разящий тех, кто не признает его, и милующий тех, кто покорен ему. Сказание о пасхе, которое, по-твоему, должно будить к борьбе против всякого рабства, твердит, что лишь бог Ягве может освободить народ от рабства: «И вывел нас Ягве из Египта не через ангела и не через посланца своего, а только он лично, его величие самолично». Так ты читаешь в «Сказании о пасхе»?

— Так.

— Можно это сочетать с нашим лозунгом: «Ни бог, ни царь и не герой» освободит народ, а только он сам способен это сделать, «своею собственной рукой»?

— Хотел бы сочетать.

— Но сочетать их невозможно. Все легенды о чудесах господних зовут к слепой вере в бога, зовут полагаться на его милость, любить и бояться его. А кто надеется на бога, тот не полагается на свои собственные силы. Нет, пасха не праздник свободы, а праздник покорности. Это не наш праздник.

— Такого вывода я все-таки не ожидал.

— Что ты можешь возразить против него?

— Подумаю. А о других праздниках, пожалуй, уже нечего говорить.

— Библия связала праздник седмиц и кущи с пасхой. Мы с тобой читали предписания Пятикнижия об этих праздниках. Евреи называют праздник седмиц «шабуот» (праздник недель). Скажи, ты празднуешь шабуот как праздник жатвы? В честь того, что прошло семь недель «с того времени, как появился серп на жатве»?

— У нас в это время не только не прошло семь недель с начала жатвы, но нет еще и самого начала жатвы.

— Так почему же ты празднуешь шабуот?

— Я его праздную как день дарования Торы. В этот день Моисей получил Тору на горе Синай из рук бога.

— Но ведь предписания Торы говорят совершенно о другом! Там речь идет о сельскохозяйственном празднике…

— Чем ты это объясняешь?

— Мы с тобой здесь выяснили уже, каким путем праздники земледельцев и скотоводов превращены были в праздник «исхода из Египта», посвященный богу Ягве. Такое же превращение произошло и с праздником жатвы урожая. Раз первый праздник — урожая получил новое объяснение — «исход из Египта», то и объяснение второго праздника — жатвы, связанного с первым во времени (семь недель), не могло остаться без изменения. Нужно было найти какую-то связь с «исходом». И жрецы ее нашли: день дарования Торы. Правда, это объяснение совершенно не вяжется со всеми предписаниями самой Торы относительно этого праздника, но жрецы и позднее талмудисты ничего лучшего придумать не могли.

То же можно сказать и о празднике кущи. Его первоначальный сельскохозяйственный характер совершенно очевиден. Об этом говорят и предписания Пятикнижия. Но он не был праздником Ягве. Связали его с именем Ягве служители культа этого бога посредством мифа об «исходе». Библейский мотив: «сидите в кущах, потому что в кущах сидели ваши предки после исхода из Египта» — не вяжется со всеми другими предписаниями, касающимися этого праздника как праздника завершения сельскохозяйственного года.

Открыватели «книги завета» в царствование Иосин ставили перед собой цель: ввести культ Ягве как единого бога. Центральным пунктом «завета» они сделали «исход из Египта», а организатором «исхода» — бога Ягве. Он, Ягве, был объявлен созидателем еврейского народа, его избавителем, его законодателем.

— Выходит, что у евреев нет никаких праздников.

— Нет, не выходит. Разве, кроме тех праздников, о которых мы с тобой говорили, — кроме иудейских религиозных праздников, ты никаких других праздников не отмечаешь?

— Отмечаю, конечно, советские праздники: Первое мая, праздник Октябрьской революции. Я говорю: выходит, что у евреев нет своих отдельных национальных праздников.

— Да, у советских евреев нет отдельных праздников, праздников, отделяющих их от других народов. Религиозные праздники разделяют народы. Наши советские праздники истинно народные, объединяющие трудящихся всех народов в их борьбе за свободу, за мир, за социализм.

— Вы не признаете иудейских праздников, и тем самым вы отказываетесь от всех еврейских традиций. Мне думается, что коммунисты не так относятся к народным традициям.

— Есть традиции и традиции. Существуют традиции реакционные, существуют традиции прогрессивные. От первых мы отказываемся, боремся против них, вторые мы признаем, используем в нашей борьбе за коммунизм. Традиции, связанные с религией (а религия всегда была реакционной), с вреднейшей идеей «избранности» народа, чужды нам, и мы боремся против них. Но есть у еврейского народа и другие традиции. В 1913 г. В. И. Ленин писал [13] См. В. И. Ленин, Критические заметки по национальному вопросу, Соч., т. 20, стр. 10. , что там, где изжита кастовая обособленность евреев, там сказались ясно великие всемирно-прогрессивные черты в еврейской культуре: ее интернационализм, ее отзывчивость на передовые движения эпохи. Ленин отмечает значительный процент евреев в демократических и пролетарских движениях и говорит, что евреи-марксисты, сливающиеся в интернациональные марксистские организации с рабочими других национальностей, вносят свою лепту в создание интернациональной культуры рабочего движения, что эти евреи «продолжают лучшие традиции еврейства».