Тауфик Ибрагим - О каком искажении Библии говорил Пророк?

Как видно, в айате обозначены некоторые мединские иудеи, которые в беседе с Пророком имели обыкновение подбрасывать едкие замечания, обыгрывая двоякие значения арабских слов или их звучание на арабском и близком к нему еврейском языках. В обращении к нему они произносили формулу, употреблявшуюся ими во время богослужения на иврите: «Шама‘ну ва‘асину» — «Слушаемся и повинуемся» , что соответствует «Сами‘на ва ата‘на» на арабском и что в слегка измененной форме звучит так: «Сами‘на ва‘асайна» — «Слышали, но ослушаемся». Точно также выражение «исма‘ гайр мусма‘» может означать: «Слушай, да не услышишь [ничего дурного]», или по-другому: «Слушай, да не будешь больше услышан», иначе говоря: «Чтоб ты сгинул». И наконец, «ра‘ина» это обращение, являющееся краткой формой от «ра‘ина сама‘ак», «обрати на нас свой слух», «выслушай нас» и допускающий толкование: «о, наш пастух» (от ра‘и — пастух), и еще: «о, наш безрассудный» (от глагола ра‘уна, «быть безрассудным»). В отличие от ра‘ина слово унзурна («обрати на нас свой взор», т.е. «выслушай нас») не допускает подобной игры слов.

Также и в айате 5:41 последующие слова четко разъясняют, какое «искажение речений» допускают иудеи: «Они говорят: / Если [Мухаммад] явит вам такое-то [предписание], / Примите сие, / А коли не оно, остерегитесь». По-видимому, о том же «искажении» речь идет и в айате 13 той же суры 5. И в этой суре, значит, «искажение» связано не с фальсификацией текста Библии, а с неправедным отношением к учению Пророка, поскольку они добивались от него не того решения, которое соответствует Божьему Закону, а того, что удовлетворяет их собственные склонности.

Согласно одному широко распространенному преданию, обычно приводившемуся в классических толкованиях к айату 5:41, как-то к Пророку обратились иудеи по поводу мужчины и женщины, обличенных в прелюбодеянии. Сами иудеи к тому времени уже не применяли к прелюбодеям положенное по Торе наказание в виде побивания камнями, но ограничивались бичеванием с опозориванием. И они надеялись, что Пророк станет санкционировать такую их практику. При этом они про себя решили: если Пророк присудит виновных к бичеванию, они примут его судейство, и это станет оправданием для них перед Богом, раз какой-то пророк Божий рассудил таким образом, но коли он приговорит к побиванию камнями, то не признать его суд. Но Пророк вынес решение в соответствии с предписанием Торы.

В одной версии этого предания говорится, что в споре с мединскими иудеями, отрицавшими наличие в Торе предписания о побивании камнями, Пророк требовал обратиться к самому Писанию. Когда принесли Тору и раскрыли ее, кто-то из иудеев, прикрыв ладонью стих о побивании камнями, огласил предшествующие и последующие стихи. Нечестивца разоблачили, и иудеям ничего не оставалось, как признать наличие в Торе данного стиха (Б 4556; М 1699). Сообщают также, что, когда принесли Тору, Пророк взял подушку и подложил под Писание со словами: «Верую в тебя и в Ниспославшего тебя» (Д 4449). И еще передают, как Пророк в знак уважения привстал, когда вынесли Тору [Ибн Касир, 1990, т. 2, с. 148].

Поэтому если «искажение» в айате 5:41 и связано с Торой, то лишь в том плане, что мединские иудеи неправильно истолковывали ее положение о наказании прелюбодеев, изменив побивание камнями на бичевание. Следовательно, все айаты, в которых явно сказано об «искажении» и на которые преимущественно ссылаются сторонники тезиса о фальсификации библейского текста, ни в коей мере не подтверждают этот тезис.

Не подтверждают данный тезис и остальные айаты. В частности, слова айата 3:78 о тех, кто «искривляет (йальвун) Писание своими языками, / Чтоб вы приняли сие [искривленное] за Писание, / Хотя вовсе не Писание оно, / И говорят: «От Бога это». / А ведь не от Бога оно / Сознательно навет возводят они на Него», может означать лишь неправильное толкование смысла соответствующих библейских текстов. О том же искаженном толковании, но уже в письменно зафиксированном виде, говорится, по-видимому, в айате 2:79 — «Сочиняют [вставки к] Писанию, / Выдавая их за [разъяснения слова] Божьего».

Что же касается айатов, в которых говорится о сокрытии части Писания или о забвении Завета, то это, как указывается в классических комментариях, относится к неразглашению подлинного текста библейских откровений или к сокрытию их подлинного смысла, или к неисполнению соответствующих предписаний. В этой связи обычно упоминают стих о наказании прелюбодеев побиванием камнями и стихи, возвещающие о грядущем приходе нового посланника Божьего, пророка Мухаммада. Стих о побивании камнями, как было сказано, сохранился в том экземпляре Библии, который имелся у мединских иудеев, он присутствует в иудейско-христианском каноне Библии. А библейские стихи с благовестием о Пророке еще средневековые мусульманские авторы обнаруживали сотнями. Значит, ни о какой-либо утрате первоначального библейского текста речь здесь не идет.

А раз преданы огласке главные стихи Библии, прежде скрываемые, с предписанием о наказании прелюбодеев и с пророчествами о посланничестве Мухаммада, то тема «сокрытия» фактически была снята с повестки дня. И об этом свидетельствует, в частности, айат 15 суры 5: «О люди Писания! / Наш Посланник явился к вам, / Дабы открыть многое из того, / Что сокрыли вы из Писания, / И дабы многое [такое] простить».

Согласно некоторым толкователям, в последней строке говорится об обходе молчанием ряда «сокрытых» предписаний Библии, которые являются второстепенными и уже потеряли свою значимость для человеческого сообщества. Другие же толкователи понимают эту строку в смысле прощения грехов тем иудеям. И к прощению призывает айат 13 той же суры 5, в котором, после упоминания об искажении речений, забвении части из Завета и постоянных недружественных проявлений мединских иудеев в отношении Пророка, следует наставление Божье: «Но прости ты их и извини — / Ведь любит Бог людей великодушных».

Такой кроткий тон вряд ли был бы уместен, если бы речь шла о фальсификации (тем более субстанциональной) библейского текста. Одновременно в этой толерантности заложен и поучительный урок нам в плане «наиблагообразнейшего диалога» с представителями иных конфессий.

Другой урок, на сей раз касательно объективности, подает нам Всевышний во всех обсуждаемых нами выше айатах, когда Он постоянно оговаривает: искажение или сокрытие творят не все иудеи, а «часть», «некоторые» из них. Значит, искажение, если оно и касается непосредственно библейского текста, не было повсеместным и всеобщим даже среди мединских иудеев. Что тогда говорить об иудеях всего мира и всех времен?![3]