Евгений Аринин - Религиоведение [учебное пособие для студентов ВУЗов]

Таким образом, сама по себе теология, ее познавательный, научный и академический статус является предметом дискуссий уже более 2500 лет. За это время она прошла путь от античной мифологии, через философию безличных космических первоначал, которую тоже сменила христианская каноническая «наука всех наук» Средневековья и до многообразия плюралистических доктрин современных авторов.

Соответственно с этими основными типами «теологии» различаются и представления о специфике ее места в обществе, и прежде всего в образовательном процессе. В мировой практике «теология» преподается либо как конфессионально-апологетический курс по подготовке профессионального духовенства и просвещения мирян (как курс приобщения к эксклюзивной истине), либо как курс академической (общей или историко-философской, т. е. общеконфессиональной, надконфессиональной, межконфессиональной, неконфессиональной), описательной, сравнительной, критической и неапологетической ориентации. Последний курс представлен в рамках Государственного стандарта по специальности «Религиоведение» как «Христианская теология (богословие)». Назовем эти полярные тенденции соответственно «теология-1» и «теология-2». Очевидно, конечно же, что любая образовательная деятельность как трансляция от поколения к поколению системы ценностей всегда содержит в себе два момента: приобщение к истине и критику ошибочных, ложных мнений. Для теологии-1 «Истина» может быть только одна, причем как «канон» своего вероучения. Здесь только собственная теология и понимается как истинное религиоведение. «Религиовед» видится здесь как пророк, мессия, священник или чиновник государства, т. е. как служитель Истинно Сакрального и непримиримый противник Ложных Образов Сакрального, «ересей», «сект», «суеверий», «псевдорелигий».

Образование с этих позиций вообще не может и не должно быть беспристрастным, объективным описанием и обобщением нескольких учений. Само их описание должно быть строго критическо-апологетическим, ибо иначе оно явно или неявно несет в себе признание некоторой истинности этих иных традиций, что противоречит вере только в одну (эксклюзивную, собственную) истину, спасительную и соответственно общую, обязательную для всех. Такой подход получил название эксклюзивизма, или фундаментализма.

С этих позиций изучение и обобщение двух (или двухсот двадцати двух) «иноверии» не только бесполезно (ибо «Истину» из «неистин» не получить), но и опасно, чревато разрушением и разложением духовных оснований личности и общества. Здесь нет места диалогу, или он воспринимается и принимается только как очередной публичный повод и возможность для критической апологетики, пропаганды своего превосходства и абсолютной истинности. Такой курс предназначается прежде всего для учебных заведений самой религиозной организации, имея целью именно приобщение к данной конкретной традиции слушателей, сознательно представляющих данную определенную конфессию или желающих приобщиться именно к ней.

Появление теологии-2 связано с развитием критического отношения не только к чужим, но и к собственным (или общепринятым) верованиям, представители этого направления отделяют непостижимую абсолютную истину от человеческих мнений, интерпретаций, включая и «канон».

Различие теологии-1 и теологии-2 возникает в результате развития как греко-римской философской, так и самой христианской теологии по мере их рационализации, накопления собственных внутренних противоречий и изменения в социально-политической ситуации в Европе. Политическое утверждение протестантизма привело к появлению теологических кафедр, где ведущую роль начинала играть именно теология-2, критикующая как католицизм, так и разные варианты самого протестантизма. В русле этой критики вырастает и собственно светская, неконфессиональная «философия» Нового времени, критически дистанцирующаяся от любой «теологии».

Понятно, что в большинстве стран (например, в современной Франции) теология-1 вообще выводится за пределы государственной системы образования, считаясь только внутренним делом религиозных организаций, так как сам учебный материал, специфичный в каждой Церкви, преподается только ее представителями для распространения ее вероучения и подготовки собственных священнослужителей, что приемлемо в государственной системе образования только в случае признания именно данной уникальной духовной традиции в качестве государственной религии, когда интересы государства и определенной конфессии (религиозной организации, Церкви) в основном совпадают (например, православия в Греции, ислама в Иране и т. п.). Такое совпадение, однако, никогда не бывает полным.

В случае теологии-2 мы имеем дело с типично вузовским курсом, носящим традиционный для университетов академический характер и предполагающий студенческую аудиторию с разнообразными религиозными предпочтениями. Важнейшим требованием к исследователю становится его профессионализм, включающий в себя отстраненную беспристрастность, академическую объективность и вовлеченную компетентность, действительную погруженность как в научный, так и в теологический дискурс. В русле именно этой традиции исторически складывается и новая сфера «религиоведения», или «науки о религии» («The Science of Religion» — англ., «La cience de Religion» — франц., «Religionswissenschaft» — нем.), которая выступила не как новая область безусловной веры, но именно как особая отрасль современного знания.

Поляризовались атеистическое и позитивистско-феноменологическое направления, первое из которых стремилось к выявлению, разоблачению и искоренению верований во всех их («отмирающих») формах и утверждения истинного научно-атеистического учения о мире. Религиовед здесь виделся как воинствующий атеист, активный проводник рационализма и идеалов социальной справедливости.

Второе видело необходимость выявления за религиозными (теологическими) феноменами их объективных антропологических и социальных функций, выводимых из научно объясняемых оснований — социологических, философских, психологических, исторических и т. п. Религия (теология) здесь тоже расколдовывалась языком науки. Религиовед виделся как проповедник гуманизма и либеральных ценностей, прежде всего свободы совести, честный противник не столько теизма, сколько клерикализма, как «мракобесия», «фанатизма», нестрогости, псевдонаучности и ангажированности. Религиовед здесь прежде всего скептик, утверждающий возможность множественного истолкования действительности при безусловном признании только за наукой права на подлинное «объяснение», в то время как религии (как и мифологии) приписывалась роль метафорического, символического «понимания» той же самой реальности.