Сергей Житенёв - Религиозное паломничество в христианстве, буддизме и мусульманстве: социокультурные, коммуникационные и цивилизационные аспекты

С.Г. Тер-Минасова определила понятие «культурная картина мира» как отражение реальной действительности «через призму понятий, сформированных на основе представлений человека, полученных с помощью органов чувств и прошедших через его сознание, <���…>. Культурная картина мира специфична и различается у разных народов. Это обусловлено целым рядом факторов: географией, климатом, природными условиями, историей, социальным устройством, верованиями, образом жизни и т. п…» [89]. Таким образом, паломники, взаимодействуя на своём пути с различными культурами и народами, глубже осознавали свою собственную идентичность.

«И именно чтобы увидеть наше не только изнутри, но и со стороны, надо отдаляться, отстраняться и делать заходы в иные народы и мировоззрения» [90]– писал Г.Д. Гачев. Паломники, выходя за границы привычного им «своего» национального культурного мира и добираясь до святых мест, оказывались на «перекрёстке культур», поскольку их путь, как правило, проходил через земли, представляющие собой сложные этнорелигиозные образования, переплетения цивилизационных моделей и традиций.

Важным аспектом коммуникативной функции являлось общение паломника с представителями иных культур. Эти контакты способствовали проникновению некоторых элементов «чужой» культуры, а также адаптации к этим «культурным имплантатам» в процессе формирования общей картины мира, которая складывалась в сознании паломников на основе культурно-исторических стереотипов. Среди них особую роль играют устойчивые представления о родной стране. Культурно-исторические стереотипы помогают паломникам «приготовиться к встрече с другой культурой, ослабляют культурный шок от её первоначального восприятия» [91].

Паломничество в различных религиях на протяжении многих веков играло и продолжает играть важную коммуникативную роль. Несомненно влияние буддийского паломничества на социокультурное развитие народов стран Центральной и Восточной Азии. Общие культурные традиции при проведении религиозных календарных праздников в буддийских общинах разных стран, сложившиеся в разное время, стали факторами взаимного культурного обогащения и взаимодействия, имеющими одни корни и источники. В данном случае буддийское паломничество не могло быть монопольным носителем коммуникативных контактов, но его встроенность в систему межкультурных коммуникаций огромного региона Центральной и Восточной Азии очевидна.

Мусульманский хадж способствовал распространению исламской культуры среди народов Средней и Передней Азии, а также Северной Африки не менее эффективно, чем легендарная арабская конница. Особое значение в развитии межкультурных контактов народов этого региона имеет арабский язык, одним из значительных стимулов в овладении которым, помимо экономических и социальных аспектов, было религиозное желание совершить хадж. Несмотря на существенные различия в уровне общественной жизни, национальных традиций и исторической судьбы, в результате длительного и сложного процесса взаимовлияния, синтеза культур исламских народов, создалась единая общемусульманская культура. Расцвет арабской средневековой культуры совпал по времени с необычайным подъёмом и массовым развитием мусульманского хаджа, который оказал существенное влияние на религиозное мировоззрение, нравственные нормы, жизненный уклад этих народов, их идеалы, психологию и модели поведения.

Вопросы, связанные с определением роли религиозного паломничества в межцивилизационных контактах, целесообразно рассмотреть более подробно на примере русского зарубежного богомолья и его воспроизведения в отечественной литературе в жанре хождений [92]наших писателей-поклонников. Однако ещё до появления первых литературных произведений, а позже и параллельно им, существовали устные традиции рассказов о Святой Земле и Царьграде [93], источниками и носителями которых были странники и калики перехожие. Древнерусские богомольцы, взаимодействуя на своём пути с иноземными паломниками, заимствовали у них не только особенности одежды, но и перенимали столетиями устоявшиеся традиции поведения при посещении святых мест Библейского региона [94].

Проходя через многие страны и сакральные христианские центры, они слышали массу легенд и правдивых историй, а также становились свидетелями важных историко-церковных событий и чудесных явлений, рассказы о которых в меру своего понимания распространяли на Древней Руси. Они возвращались на Русь не только с устными рассказами о своих паломнических путешествиях, но и приносили зримые свидетельства о посещении святых мест: частицы мощей святых угодников Божиих, кусочки древа Животворящего Креста Христова, камушки от Гроба Господня, Гробницы Пресвятой Богородицы, иконы греческого письма, иерусалимскую, цареградскую и афонскую церковную утварь, богослужебные книги, кресты-мощевики, чётки и прочее.

Странников и богомольцев на Руси почитали и оказывали им помощь, за которую они «расплачивались» рассказами о своих хождениях и о «последних» новостях, происходивших в стране и за её пределами. Паломник, сходивший «за тридевять земель в тридесятое царство», в Константинополь, столицу православной Византийской империи, или в Святую Землю, где жил и воскрес Спаситель, вызывал у современников заслуженное почтение и искреннее уважение. В честь странников и калик перехожих, вернувшихся из дальних стран, устраивали специальные застолья, а также им отводились почётные места на пирах, свадьбах и поминках, на которых они обязательно рассказывали о своих паломнических путешествиях. Рассказы паломников слушались с величайшим вниманием и передавались народной молвой из края в край необъятной Земли Русской.

Как справедливо подметила С.А. Кириллина, «бытует мнение, что хождения русских богомольцев в Святую Землю, чьи труды предваряют XIX столетие – „золотой век путешествий“ в русской словесности, это странствия „с полузакрытыми глазами“. Однако это далеко не так. Путевым описаниям авторов-паломников, беззаветно преданных православной идее, присуща высокая эмоциональная энергетика, открытость окружающему миру, который очаровывает их многоцветьем красок и поражает многообразием и разноплановостью жизненных ситуаций» [95].

Разделяя эту точку зрения, автор считает необходимым заметить, что хождения, благодаря точности и уникальности многих приводимых в них сведений, стали значимыми, а иногда единственными источниками современных знаний о жизни и культуре народов, проживавших в Византийской империи и Османской Порте, в том числе о входивших в их состав: Палестине и Сирии, Иордании и Египте, Греции и Кипре, Болгарии и Валахии, Армении и Грузии, и некоторых других странах.