Ричард Дэвидсон - Пламя Яхве. Сексуальность в Библии

Wolters, The Song of the Valiant Woman , 59–154, дает широкий обзор истории толкований данного отрывка: сначала краткий период буквального понимания в Талмуде и у отцов Церкви; затем, в течение тысячелетия, господство иносказательного подхода (будто бы речь идет о Библии или Церкви) и, наконец, возвращение буквальной интерпретации в ходе протестантской Реформации. Уолтерс освещает и различные феминистские подходы. Так, в частности, на одном конце спектра, Silvia Schroer, Wisdom Has Built Her House: Studies on the Figure of Sophia in the Bible (trans. Linda M.Maloney&William McDonough; Collegeville, Minn.: Liturgical Press, 2000), 15–51, приписывает доблестной женщине божественный статус. Camp, Wisdom and the Feminine , особенно. 186–191, по-видимому, усматривает в этом отрывке отражение своего рода израильского матриархата. Большинство же полагают, что речь идет о сильной, независимой и предприимчивой женщине (пусть даже в общей обстановке патриархальности). На другом конце спектра находятся комментаторы, которые считают отрывок безнадежно патриархальным. Например, Denise Lardner Carmody, Biblical Woman: Contemporary Reflections on Scriptural Texts (New York: Crossroad, 1989), 73: «…добрая жена, которая облегчает жизнь своему величественному мужу», но женщина при этом – «второй сорт».

См. McCreesh, “Wisdom as Wife,” 31–36; M.H.Lichtenstien, “Chiasm and Symmetry in Proverbs 31,” CBQ 44 (1982): 202–211; Bruce K.Waltke, «The Role of the “Valiant Wife” in the Marketplace,» Crux 35 (September 1999): 25–29.

Согласно обоснованному мнению ряда ученых, понятие ēšet-ḥayil в данном контексте является женским аналогом gibbôrê ḥayil [ «людей мужественных» времен Давида, 1 Пар 12:31 (СП 12:30)], а потому должно переводиться как «доблестная женщина» (например, Wolters, The Song of the Valiant Woman , 9).

Уолтерс занимательно пытается доказать, что «Песнь о доблестной женщине содержит критику в адрес стандартной для древнего Ближнего Востока похвалы женщинам, где особенно ценились внешние данные (в эротическом смысле), то есть сексуальная привлекательность. (Такой идеал женского совершенства был характерен для множества эротических стихов, создававшихся при царских дворах и гаремах.) Напротив, поэма в Книге Притчей славит добрые дела, которые женщина совершает в домашнем быту, в обществе и деловой жизни – дела приземленные, но творимые в страхе Божьем» (ibid., 13). Уолтерс также показывает (стихи 15–29), что элемент благодати («страх Господень») понимался в данном отрывке в связи с земной («секулярной») деятельностью женщины и что четыре основные богословские теории о взаимосвязи природы и благодати повлияли на интерпретацию. Я разделяю четвертую из этих теорий (о «благодати, восстанавливающей природу»), а потому согласен, что наличие у женщины страха Божьего «очень важно для поэмы в целом. Религия не ограничена стихом 30, но пронизывает всю поэму… Здесь женские хлопоты по дому рассматриваются не как нечто противоположное страху Господню (и даже не как нечто отличное от него), но как внешнее проявление этого страха» (сс. 24–25).

Hawkins, “The Wife of Noble Character,” 19.

Wolters, The Song of the Valiant Woman , 4–14.

Waltke, «The Role of the “Valiant Wife”,» 30–31, однако, подчеркивает, как важно помнить, что доблестная жена из Притч 31 есть «идеализированная реальная женщина, воплощающая премудрость», а не только лишь «персонификация Премудрости… это реальная жена… она воплощает идеалы премудрости, но полностью исторична» (с. 30).

Camp, Wisdom and the Feminine , 83.

Waltke, «The Role of the “Valiant Wife”,» 31. См. также Lang, “Proverbs XXXI 10–31,” 189: «Поэма славит человека, наполненного энергией, компетентную и успешную женщину из социальной элиты Израиля, рекомендуя ее в качестве образца для подражания».

Johan Yeong Sik Pahk, “A Syntactical and Contextual Consideration of šh in Qoh. ix 9,” VT 51 (2001): 379. Пак рассматривает несколько толкований данного стиха и, в частности, полемизирует с толкователями, которые понимают šh без артикля как указание на «всякую женщину», а не только на жену. Пак приводит различные аргументы в пользу того, что «Когелет специально не поставил определенный артикль перед šh. Дело не в том, что он советовал наслаждаться жизнью со «всякой женщиной» за пределами брака. Просто в лингвистической формуле ntn šh l слово šh может означать только «жена», а не «всякая женщина». Еккл 9:9б представляет собой определительное придаточное предложение, которое относится к šh, а не ко «всем суетным дням жизни твоей» (ibid.)

Толкователи, которые не воспринимают всерьез указания на Соломоново авторство в книге, не могут внятно объяснить подобные высказывания и прибегают ко всякого рода словесной эквилибристике или текстуальным эмендациям. А ведь если автором был Соломон, никаких трудностей не возникает! Относительно данных в пользу Соломонова авторства см. библиографию, процитированную в главе 5.

См. обзор пониманий данного отрывка в: George M.Schwab, “Woman as the Object of Qohelet’s Search,” AUSS 39 (2001): 73–84.

См. особенно David J.A.Clines, «~da, the Hebrew for “Human, Humanity”: A Response to James Barr,» VT 53 (2003): 297–310.

Ibid., 302.

Ibid.

V.Philips Long, “One Man among a Thousand, But Not a Woman among Them All: A Note on the Use of māṣā) in Ecclesiastes vii 28,” in “ Lasset uns Brücken bauen …” (ed. Klaus-Dietrich Schunck&and Matthias Augustin; BEATAJ 42; Frankfurt am Main: Peter Lang, 1998), 101–109.

Ibid., 101.

Ibid., 107.

Ibid., 108–109. Лонг дает перевод стихов 27–29: «Вот, что я понял, сказал Когелет, складывая одно с другим, дабы понять итог, которого искала душа моя, но я не понимал. (Из тысячи человек одного мужчину я, может быть, и понял, но не понял ни одну женщину.) А понял я лишь одно: Бог создал людей праведными, но они слишком многое напридумывали» (с. 109). Дополнительный аргумент в пользу вывода Лонга (хотя Лонг его не приводит) можно усмотреть в Притч 30:18–19, где царь Агур также расписывается в своем непонимании женщин и отношений с ними: «Я не понимаю… пути мужчины к девице».

Полезный обзор искажений патриархальности, которые привели к умалению женщин, см., например, в: Gretchen Gaebelein Hull, Equal to Serve: Women and Men in the Church and Home (Old Tappan, N.J.: Fleming H.Revell, 1987), 76–104.

О неравенстве полов, к которым приводят подобные обычаи, см., например, Trible, “Women in the Old Testament.” Об угнетении женщин женщинами (в частности, Агари Саррой) см. Trible, “The Other Woman,” 221; Weems, Just a Sister Away , 1–21.

Как мы уже отметили в разговоре об Агари, есть интересные переклички между рассказом об Агари и рассказом о Моисее/Израиле во время Исхода (см. Reis, “Hagar Requited,” 103–109). Райс говорит о возможном значении этих параллелей: «За свою веру Авраам и Сарра заслуживают мирной старости, но их потомки заплатят за плохое обращение их предков с Агарью. Они будут униженными рабами у египтян, как египтянка Агарь была униженной рабыней. Национальность Агари – вторая из ее характеристик, упомянутых в 16:1, – не является совпадением и очень важна. Казалось бы, страдания столь многих людей за дурное обращение с одним лишь человеком – это чересчур. Однако к Аврааму и Сарре, прародителям богоизбранного народа, предъявляются особые требования, а их грехи серьезны. Тысячи раз отмстится за Агарь на протяжении 400 лет, и даже после весь Израиль будет помнить ее в своих законах и обычаях» (сс. 106–107).