Томас Балфинч - Всеобщая мифология. Часть III. Божества иных народов

Замечательная аллюзия к истории Палинура имеется в «Мармионе» Скотта, во Введении к Песне I, где поэт говорит о недавней смерти Уильяма Питта:

Корабли, наконец, достигли берегов Италии, и искатели приключений радостно выпрыгнули на берег. Пока его люди разбивали лагерь, Эней искал жилище Сивиллы. Она жила в пещере, связанной с храмом и рощей, посвященной Аполлону и Диане. Пока Эней осматривал место, Сивилла обратилась к нему с приветствием. Казалось, она знала, с чем он пожаловал, и под влиянием гения места выплеснула поток пророчеств, дающий смутные намеки на трудности и опасности, через которые ему было суждено пройти на своем пути к конечному успеху. Она закончила обнадеживающими словами, которые стали крылатыми: «Не сдавайся перед бедами, но смелее гни свою линию».

Эней ответил, что он готов принять все, что его ждет. У него есть только одна просьба. Так как ему во сне было сказано искать жилища мертвых, чтобы посоветоваться со своим отцом, Анхизом, и получить от него откровение о его будущем и будущем его рода, Эней просил у Сивиллы помощи в том, чтобы исполнить это задание.

Сивилла ответила: «Нисхождение в Авернус просто: ворота Плутона стоят открытыми ночью и днем; но последовать туда за кем-то и вернуться в верхний мир – это тяжкий труд, это серьезно».

Она научила его найти в лесу дерево, на котором растет золотая ветвь. Эту ветвь надо было сорвать и принести в подарок Прозерпине, и, если судьба будет благосклонна, им должны уступить и отдать тело отца, но в противном случае нет силы, которая могла бы вырвать его. Если даже вырвать, другой должен будет его сменить.

Эней последовал указаниям Сивиллы. Его мать, Венера, послала двух своих голубей лететь перед ним и показывать путь, и с их помощью он нашел дерево, сорвал ветку и поспешил с нею назад к Сивилле.

В начале нашей книги мы дали языческую картину мира, а теперь приближаемся к завершению и дадим обзор мира мертвых, описанного одним из самых просвещенных поэтов, который вывел свои доктрины из их самых почитаемых философов. Место, где Вергилий помещает вход в это жилище, является, возможно, самым поразительно подходящим, чтобы взволновать идеи страшного и сверхъестественного перед лицом земли. Это вулканическое место около Везувия, где вся страна покрыта трещинами, из которых поднимается адское пламя, в то время как земля сотрясается, сдерживая вырывающиеся газы, и таинственные звуки исходят из недр земли.

Озеро Авернус, как предполагалось, наполняло кратер потухшего вулкана. Оно круглое, с полумилю шириной, и очень глубокое; окружено высокими берегами, которые во времена Вергилия были покрыты темным лесом. Зловонные пары поднимаются из его вод, так что на его берегах нельзя найти жизни, и птицы над ним не летают. Здесь, согласно поэту, была пещера, в которой был вход в подземный мир, и здесь Эней принес жертвы подземным божествам: Прозерпине, Гекате и Фуриям. Затем в земле послышался рев, деревья на вершинах холмов задрожали, и лай собак обозначил приближение божеств. «Теперь, сказала Сивилла, – соберись, ибо тебе понадобится мужество». Она спустилась в пещеру, и Эней последовал за ней.

До порога в ад они прошли через группу существ, таких как Беды и Мести, бледные Болезни и меланхоличная Старость, Страх и Голод, который приводит к преступлению, Тяжкий труд, Бедность и Смерть-фигуры страшного вида. Здесь простираются логова Фурий, и Раздора, чьи волосы были из змей, завязанных кровавой лентой. Здесь также были монстры: сторукий Бриар, шипящая Гидра и изрыгающие пламя Химеры.

Смерть Дидоны. С картины Питера Пауля Рубенса, 1640 г.

Эней задрожал при их виде, выхватил меч и хотел ударить, но Сивилла сдержала его. Потом они прибыли к черной реке Коцит (Cocytus), где они нашли перевозчика Харона, старого и грязного, но сильного и решительного, который перевозил пассажиров всех родов в своей лодке: благородных героев, мальчиков и незамужних девочек, столь многочисленных, как листья, что падают осенью, или как стада, что мигрируют на юг от приближающейся зимы. Они стояли, требуя прохода, жаждущие достигнуть противоположного берега.

Но строгий перевозчик брал только тех, кого сам выбирал, отправляя остальных назад. Эней, удивляясь этому, спросил Сивиллу: «Почему такая дискриминация?» Она ответила: «Те, что взяты на борт лодки – это души тех, которые удостоились положенных погребальных обрядов; душам остальных, кто остались не погребенными, не разрешено пересечь поток, и они скитаются сотню лет туда сюда по берегу, пока, наконец, их не перевезут».

Эней загрустив, вспомним некоторых своих товарищей, которые погибли в шторме. В этот момент он увидел Палинура, который упал за борт и утонул. Он обратился к нему и спросил о причине его несчастья. Палинур ответил, что руль был снесен, и он, вцепившись в руль, был снесен вместе с ним. Палинур очень настойчиво просил Энея протянуть ему руку и взять с собой на противоположный берег. Но Сивилла упрекнула его за это желание, столь попирающее законы Плутона; но успокоила его, сообщив, что предзнаменования побудят людей с берега, к которому будет принесено его тело, предать его должному погребению, и что мыс будет носить его имя – Мыс Палинура, которое остается за ним и сегодня.

Покинув Палинура, успокоенного этими словами, они приблизились к лодке. Харон, строго посмотрев на приближающегося воина, спросил, по какому праву он, живой и вооруженный, пришел к этому берегу. На это Сивилла ответила, что они не совершат насилия, что единственная забота Энея – увидеть отца, и, наконец, показала золотую ветвь, при виде которой Харон смягчился, поспешил повернуть лодку к берегу и принять их на борт. Лодка, приспособленная только для легкого груза – бестелесных духов, застонала под весом героя. Вскоре они были переправлены на противоположный берег. Здесь они столкнулись с трехголовым псом Цербером, шеи которого ощетинились змеями. Он лаял всеми своими тремя глотками, пока Сивилла не бросила ему волшебный пирожок, который он жадно проглотил и потом улегся в своей норе и заснул. Эней и Сивилла выпрыгнули на землю. Первый звук, который ударил по их ушам, был плач маленьких детей, которые умерли на пороге жизни, а рядом были те, кто погибли по несправедливости. Минос вершил над ними суд и изучал дела каждого. Следующей группой были самоубийцы, возненавидевшие жизнь и искавшие спасения в смерти. О, как охотно они теперь терпели бы бедность, труд и другие страдания, если бы могли вернуться к жизни! Далее находились поля печали, разделенные на уединенные дороги, ведущие через миртовые рощи. Здесь бродили те, кто пали жертвами неразделенной любви, не освобожденные от боли даже самой смертью. Среди них Эней, как ему показалось, разглядел фигуру Дидоны с раной, все еще свежей. В слабом свете она была сначала неопределенной, но когда приблизилась, он точно понял, что это именно она. Из глаз его полились слезы, и он обратился к ней с любовью: