Олег Ивик - История и география загробного мира

Помимо пищи повседневной, в течение первого года после смерти покойный получал от своих близких еще и три особо торжественных угощения, связанных с жертвоприношением животных. Кровавые жертвы приносились на третий и тридцатый дни и по истечении года. Впрочем, животные от этого, по‐видимому, не слишком страдали, ибо их души тоже обладали своего рода бессмертием. Об этом говорят зороастрийские священные книги, которые, правда, были написаны несколько позже, но зафиксировали старую традицию. «Мы молимся нашим душам и душам домашних животных, которые кормят нас… и душам полезных диких животных», – говорится в одной из священных книг зороастризма. И если в загробной судьбе животных, умерших естественной смертью, еще можно было сомневаться, то по поводу тех, что были убиты жрецами с соблюдением должного ритуала, таких сомнений не было: их души поглощались неким Гэуш‐Урваном (Душой быка), который олицетворял собой скот вообще и заботился обо всех полезных животных.

Хотя жизнь в царстве Йимы была, по‐видимому, достаточно беззаботной и сытой, с течением времени часть иранцев решила отказаться от подземного благополучия и начала осваивать новые земли, точнее, небеса. Был построен мост, соединяющий земную гору Хара с небом. О том, где находится эта гора, сегодня ведутся споры. Все специалисты согласны с тем, что это – одна из гор прародины индоиранцев (общих предков иранских и индоевропейских народов). Некоторые исследователи помещают ее на Урале или даже на скромных Северных Увалах, высота которых не превышает 293 метров над уровнем моря… Но где бы ни находился замечательный мост, преодолеть его было дано далеко не каждому: шансы были лишь у тех, кто при жизни совершал достаточное количество жертвоприношений богам. Кроме того, серьезные препоны возникали у лиц, не принадлежавших к высшим сословиям, а также у женщин и детей: они падали с моста и попадали в подземное царство Йимы.

Относительно телесного воскрешения древних иранцев точных сведений не существует. Во всяком случае, некоторые из них, видимо, не исключали возможности возродиться в новом теле с использованием старых костей. Об этом свидетельствует близкая им индийская традиция: индоарийцы, незадолго до этого отделившиеся от иранцев, кремировали тела, а кости тщательно собирали для последующего воскрешения. Иранцы, которые уже тогда почитали огонь, не хотели осквернять его соприкосновением с мертвым телом. Однако о костях следовало так или иначе позаботиться, поэтому тела покойных выставляли на открытом месте для того, чтобы птицы и звери очистили скелеты от плоти. После этого кости собирали и хоронили.

С приходом в мир пророка Заратуштры реальные шансы на небесное блаженство появились не только у царей, жрецов и воинов, но и у представителей всех сословий, не исключая женщин и детей. Трудно сказать, когда это произошло, – время жизни пророка разные специалисты помещают в разные периоды: от рубежа второго и третьего тысячелетий до середины второго, а традиционная пехлевийская хронология датирует его VII – VI веками до н.э. Во всяком случае, если стоять на точке зрения ученых, то не позже начала первого тысячелетия до новой эры двери в небо распахнулись для всех, независимо от пола, возраста и сословия. И даже жертвоприношения теперь ни от кого не требовались. Заратуштра установил новый порядок перехода небесного моста Чинват. Теперь прямо на нем заседало судилище, возглавляемое богом Митрой, которому помогали Срош (дух порядка) и Рашну (дух праведности). На специальных весах они измеряли добрые мысли, слова и дела каждой души. Другие весы были предназначены для неправедных дел и мыслей. После взвешивания и вынесения приговора перед душой, предназначенной раю, мост чудесным образом расширялся; она увлекалась в небеса прекрасной юной девушкой и оказывалась в обители бога Ормазда (Ахурамазды), олицетворяющего доброе начало. Перед грешниками мост, напротив, сужался до размеров лезвия клинка, после чего душе ничего другого не оставалось, кроме как отправляться в ад. Душу, обреченную на спуск в преисподнюю, тоже сопровождала «юная девушка», которая, однако, имела весьма отталкивающий вид. Она отводила грешника в обитель Ахримана, ведающего мировым злом. Здесь ему предстоял «долгий век страданий, мрака дурной пищи и скорбных стонов». Что же касается душ, чьи добрые и злые дела и помыслы пребывали в равновесии, они отправлялись в «Место смешанных», где ни стонов, ни дурной пищи не было, но и деликатесов тоже не предлагали.

Существуют немногочисленные последователи Заратуштры, которым довелось при жизни посетить зороастрийские царства мертвых. Но, как правило, они совершали эти путешествия не телесно, а духовно. В зороастрийской энциклопедической компиляции IX века «Дэнкард» рассказывается о том, как царь Виштасп, современник Заратуштры, способствовавший распространению новой религии, попросил благорасположенного к нему пророка показать ему место, которое он обретет после смерти. Царю дали выпить вина с беленой, после чего тот перенесся душою в рай и в подробностях осмотрел все, что его интересовало.

Таким же образом, с помощью вина, белены и конопли, побывал в раю и некто Вираз, путешествие которого описано в «Книге о праведном Виразе» (составлена в Иране в IX – Х веках н.э.). Вираза, в отличие от царя Виштаспа, влекло в загробный мир не любопытство, а необходимость укрепить современников на пути праведности. Незадолго до этого «злонравный ромей Александр из Египта», как назван в книге Александр Македонский, посеял в народе смуту и сомнения, и теперь возникла необходимость послать вестника в мир иной и получить оттуда надлежащие указания и руководства. В связи с этим маги и наставники веры «держали долгий совет и порешили так: “Следует найти способ, чтобы один из нас отправился в иной мир и принес вести из духовной сферы…”». Для путешествия «в духовную сферу» были выдвинуты семь праведников, которые, в свою очередь, выбрали того, кто был «безгрешнее и знаменитее», – а именно некоего Вираза. Тот охотно согласился на предложенное путешествие. Правда, дело несколько осложнялось тем, что «у Вираза были семь сестер, и каждая из семи была Виразу женой» (у зороастрийцев, по крайней мере древних, кровнородственный брак был признаком высшей праведности). Многочисленные жены не желали отпускать мужа в «духовную сферу», справедливо опасаясь, что из такого путешествия, будь оно духовным или телесным, можно и не вернуться. Но Вираз был тверд, а жрецы успокоили женщин, пообещав, что муж будет отсутствовать лишь семь дней. Так оно и случилось.

Ровно семь суток проспал праведник: тело его, одурманенное вином и мангом (наркотиком из конопли и белены), пребывало в храме, а душа посетила все отделения зороастрийского загробного мира. Очнувшись, Вираз передал братьям и сестрам по вере личные приветы от «господина мудрости» Ормазда, праведного Заратуштры и других богов и праведников, а потом надиктовал писцу книгу, в которой засвидетельствовал истинность зороастрийских представлений о потустороннем мире, расцветив их красочными подробностями очевидца.