Олег Ивик - История и география загробного мира

Информация о географическом положении загробного мира древних славян очень скупа. Лежал он, судя по всему, достаточно далеко, на краю света, за высокими горами и непроходимыми лесами. Проводниками туда часто служили животные, например волки или птицы, или же нечистая сила. Переселенцам приходилось пользоваться мостами, в качестве которых выступали радуга или Млечный Путь. Одна из территорий славянского загробного мира называлась Вырий (Ирий), здесь росло мировое древо. По некоторым данным, напротив, сам Вырий находился в ветвях мирового древа. Но так или иначе, территория эта была заповедной, и ключи от нее находились у птиц – украинцы утверждали, что когда‐то ключами владела ворона.

Мир мертвых отделялся от мира живых рекой, которую некоторые славяне называли Забыть-река; возможно, это – один из рукавов Леты. Известно, что Забыть-река входила в единую речную систему с реками Малороссии – здесь существовал обычай на Пасху кидать в воду скорлупки от крашеных яиц, чтобы те, доплыв до царства мертвых, донесли до умерших радостную весть о празднике.

Для того чтобы переправиться на тот берег, древние славяне иногда брали с собой в последний путь корабли или лодки. В «Сказании о святых Борисе и Глебе» говорится, что Бориса похоронили «под насадом» – так называлось речное судно. Некоторые этнографы считают, что и гроб – это модель лодки. Для тех, кто не мог воспользоваться собственным транспортом, видимо, существовала налаженная платная переправа, по крайней мере, археологи не раз находили в славянских могилах монеты, лежащие «под рукой». Впрочем, этот обычай давно исчез. Видимо, как и в западном загробном мире, с победой христианства плата за проезд была отменена.

В царство мертвых можно было добраться и посуху, для этого в русских деревнях вплоть до девятнадцатого века в могилы клали оглобли от саней и ступицу от колеса. А на случай поломки транспорта или бездорожья в гроб часто клали запасную пару обуви: видимо, путь предстоял не близкий. Преодолеть этот путь покойникам помогало солнце – ведь страна мертвых располагалась на западе, и им было «по пути». Это – одна из причин, по которой похороны следовало завершить до заката.

Ведал загробным миром некто Триглав (или Троян), занимался он этим лишь по совместительству, предоставив власть над миром мертвых одной из своих трех голов. Прямое отношение имела к нему и Мара, или Марена, – божество смерти. Впрочем, Марена, видимо, не пользовалась большим влиянием, славяне относились к ней без особого уважения и ежегодно сжигали или топили ее чучело во время весенних обрядов. Судопроизводство в загробном мире до прихода христиан, видимо, отсутствовало, и никакого воздаяния за свою земную жизнь умершие не получали. Судьба их определялась в значительной мере бывшим прижизненным статусом и теми богатствами, которые они могли с собой захватить.

Впрочем, случались и неожиданные трансформации. Некоторые славяне после смерти таинственным образом становились животными, птицами или насекомыми. Так, крестьяне Курской губернии, давно уже будучи христианами, тем не менее после смерти могли на некоторое время превращаться в птиц; их родственникам вменялось в обязанность в течение шести недель посыпать могилу хлебными зернами. Существует мнение, что некоторые покойники превращались в мышей. В Херсонской губернии покойник, который был недоволен скудной милостыней, розданной на его похоронах, возвращался в родной дом в виде бабочки и начинал виться у огня. Увидев такую бабочку, родственники умершего отправлялись на розыски нищих, дабы их покормить и одарить. На юге России старухи в ночь после похорон оставляли на столе сыту, чтобы душа, принявшая облик мухи, могла вдоволь напиться.

Народные сказки донесли до нас информацию о покойниках, возрождавшихся через ряд трансформаций, в начале которых стояло растение: камыш – сделанная из него дудочка – выскочившая из дудочки девушка. Выросший на могиле цветок, если его приносили домой, тоже мог превратиться в ожившую покойницу. Но чаще всего души, в том числе и мертвые, являлись в мир живых в виде бесплотной тени, называвшейся «навь» или «навье».

Особая судьба была у русалок. Впрочем, русалки тоже бывали разные. Где‐то ими становились утопленницы, а где‐то и все девушки, умершие до брака. В некоторых местностях русалки были красавицами, а где‐то – горбуньями, заросшими черной шерстью. На землю русалки массово приходили летом, в пору цветения ржи, для этого была отведена специальная Русальная неделя. Девушки появлялись в мире живых во плоти, они бегали по полям, качались на ветвях деревьев, путали сети у рыбаков, ломали жернова водяных мельниц. На Русальной неделе крестьяне старались не ходить в лес и в поле в одиночку, не выпускать скотину и главное – не купаться в реках и озерах, чтобы русалки не утащили купальщика в воду. А если идти все‐таки приходилось, смельчак надевал на себя два нательных креста, один спереди и один на спину. Второй крест предназначался для отпугивания русалок, которые, как известно, накидываются на людей сзади. Чтобы задобрить русалок, им делали подарки: развешивали по деревьям холсты, рубахи, платки и лапти. Но в целом, несмотря на приносимый русалками вред, была от них и польза: там, где играли и бегали русалки, лучше росла трава, обильнее родилась рожь.

Когда Русальная неделя завершалась, крестьяне исполняли обряд, который назывался «проводы русалок», точнее, это было их ритуальное изгнание. Кого‐то из девушек, а иногда и из парней наряжали русалкой и сажали верхом на кочергу. Иногда русалку изображало чучело, сделанное из ржаного снопа и тряпок и уложенное в гроб или на носилки. Но чаще всего, как это ни удивительно, «русалку» делали в виде лошади. Для этого двое парней клали себе на плечи жерди, покрывали их тканью и лентами, а впереди закрепляли голову коня, связанную из соломы. Поздно ночью «русалку» с песнями и плясками проводили по всей деревне и с криками «Гони русалок!» выпроваживали в ржаное поле. Иногда чучело топили в реке или сжигали в костре. После чего напуганные таким обращением русалки возвращались к себе, в мир мертвых, и с этого дня граница между мирами закрывалась до следующего года.

У западносемитских народов, населявших во втором тысячелетии до нашей эры Сирию, Финикию и Палестину, было свое загробное царство. Владыкой его был бог смерти Муту, ведавший по совместительству засухой и бесплодием. Муту был существом огромного роста, его пасть раскрывалась от земли до неба, а язык достигал звезд. Мертвые уходили в царство Муту, а иногда он приходил за ними сам, но так или иначе вопрос решался.