Карен Армстронг - Библия: Биография книги

Люди — существа, взыскующие смысла. Не находя какой-либо закономерности или значения в нашей жизни, мы очень легко впадаем в отчаяние. В этом поиске смысла важную роль играет язык. Он не только является жизненно необходимым средством общения, но и помогает нам формулировать и чётко излагать неясное волнение нашего внутреннего мира. Мы пользуемся словами, когда хотим, чтобы что-нибудь произошло вне нас самих: мы приказываем или задаём вопрос, и что-то меняется вокруг, пусть даже совсем незначительно. Но когда мы говорим, то также получаем что-то взамен: просто выражая идею словами, можно придать ей блеск и притягательность, которыми она не обладала сама по себе. Язык есть тайна. Когда мы произносим слово, нематериальное обретает плоть; речь требует воплощения — дыхания, контроля мускулов, языка и зубов. Язык — это сложный код, управляемый глубинными законами, которые, сочетаясь, образуют связную систему, незаметную для говорящего, если только он не профессиональный лингвист. Однако языку изначально присуща недостаточность. Всегда что-то остаётся недосказанным, невыразимым. Наша речь даёт нам представление о той невозможности полного постижения, которая характеризует весь человеческий опыт.

Всё это сказывается на том, как мы читаем Библию, которая и для иудеев, и для христиан является Словом Божьим. Священное Писание было важным элементом в религиозной организации. Почти во всех крупнейших религиях люди рассматривали некие тексты как священные, онтологически отличающиеся от всех прочих. Они наделяли эти писания грузом своих самых возвышенных стремлений, самых невероятных надежд и самых глубоких страхов, и таинственным образом тексты давали им что-то взамен. Читатели этих текстов сталкивались с присутствием чего-то, уводившего их в трансцендентную реальность. Они основывали на священном писании свою жизнь — в практическом, духовном и моральном аспектах. Когда их священные тексты повествовали о каких-то событиях, люди, как правило, верили, что эти рассказы правдивы, но, до недавнего времени, дословная точность или историческая достоверность не были самым важным. Правдивость священного писания невозможно оценить, если оно — на уровне ритуала или этической нормы — не претворяется в жизнь. Так, например, священное писание буддистов даёт читателям какую-то информацию о жизни Будды, но включает в себя лишь те события, которые показывают буддистам, что они должны делать, чтобы самостоятельно достичь просветления.

Сегодня священное писание имеет плохую репутацию. Террористы используют Коран для оправдания своих злодеяний; некоторые утверждают, что насилие, присущее их священной книге, и делает мусульман хронически агрессивными. Христиане выступают против преподавания теории эволюции, потому что она противоречит библейскому преданию о сотворении мира. Иудеи считают, что раз Бог обещал Ханаан (современный Израиль) потомкам Авраама, политика угнетения палестинцев является законной. Начавшийся процесс возрождения священного писания вторгается в общественную жизнь. Противники религии, исповедующие атеистические взгляды, утверждают, что священное писание порождает насилие, сектантство и нетерпимость, отучает людей мыслить самостоятельно и поощряет заблуждения. Если религия проповедует сострадание, откуда столько ненависти в священных текстах? Возможно ли быть «верующим» сегодня, когда наука опровергла такое множество библейских доктрин? Поскольку священное писание стало такой взрывоопасной проблемой, важно разобраться, чем же оно является на самом деле, а чем — нет. Биография Библии даёт возможность добиться некоторого понимания этого религиозного феномена. Так, чрезвычайно важно отметить, например, что исключительно буквальное понимание Библии — это недавнее явление. До девятнадцатого столетия лишь очень немногие люди полагали, что первая глава книги Бытия — достоверный рассказ о происхождении жизни. Столетиями иудеи и христиане наслаждались самыми аллегорическими и изобретательными толкованиями, настаивая на том, что полностью буквальное прочтение Библии и невозможно, и нежелательно. Они переписали библейскую историю, заменили библейские предания новыми мифами и интерпретировали первую главу Бытия на удивление разнообразными способами.

И иудейское Священное Писание, и Новый Завет начинались как устное воззвание, и даже после того, как они были записаны, всегда оставалось некое расхождение между текстом и произносимым словом, которое также присутствует в других традициях. С самого начала люди боялись, что, будучи записанным, священное предание станет причиной излишней жёсткости и чрезмерной, нереалистической определённости. Религиозное знание невозможно приобрести, подобно любой другой информации, просто пробежав глазами страницу священного текста. Тексты изначально стали «священным писанием» не потому, что они считались вдохновлёнными свыше, но потому, что люди начали относиться к ним особым образом. Это, безусловно, верно по отношению к ранним библейским текстам, которые стали священными лишь тогда, когда они стали рассматриваться в контексте ритуала, что отделило их от обычной жизни и мирского образа мысли.

Иудеи и христиане обращаются со своими священными книгами торжественно и благоговейно. Свиток Торы — наиболее священный предмет в синагоге; заключённый в драгоценный покров, помещённый в «ковчег», он достаётся в кульминационный момент богослужения и торжественно обносится вокруг прихожан, которые прикасаются к нему кистями своих молитвенных покрывал. Некоторые иудеи даже танцуют со свитком в руках, обнимая его, словно любимое существо. Католики также проносят Библию в процессии, окуривают её благовониями, встают при произнесении цитат из неё, творя крестное знамение на лбу, губах и сердце. В протестантских общинах чтение Библии — важнейшее событие богослужения. Но ещё более важными были духовные практики, включавшие в себя пищевой рацион, специальные положения тела и упражнения в концентрации, которые с самых давних пор помогали иудеям и христианам обращаться к Библии в особом состоянии духа. Благодаря ему они могли читать между строк и находить что-то новое, потому что Библия всегда означала больше, нежели говорила.

С самого начала Библия не имела какой-то одной идеи. Когда редактировавшие её устанавливали каноны и для иудейского, и для христианского заветов, они включили в них противоречащие друг другу взгляды и поместили их бок о бок безо всякого комментария.