Михаэль Лайтман - Зарождение общества будущего

И я бы сказал, что это наша проблема. Наша вина в том, что мы до сих пор еще не создали четко работающего через Интернет открытого университета. Куда мог бы зайти любой человек в мире, или один, или с группой, и взять для себя программу занятий, материал занятий, с тем, чтобы выполнять программу, изучать, повторять материал, делать задания, давать ответы на заданные в конце занятий вопросы, присылать эти ответы нам, получать оценки для самоконтроля и знать, где они находятся и таким образом идти вперед.

Такая система должна четко работать, как открытый университет. Я надеюсь, что мы организуем его в течение ближайших нескольких месяцев. Я уже начал привлекать к этому людей и из основной группы и из внешних групп и даже посторонних. То, что касается занятий, должно быть сделано в первую очередь.

И второе, если группа серьезная, большая или действительно перспективная, она должна иметь связь с нами. Группа должна периодически приезжать к нам сюда или мы каким-то образом должны ездить к ней, неважно, как это будет происходить, но между нами должен быть контакт.

Вы сейчас пробудете здесь около 2 недель. Через 2 недели вы увидите, с чем вы вернетесь к себе. Результат нашего совместного сближения неоценим. Он зависит оттого, сколько вы выпьете и закусите с нами. Я не смеюсь, правда. Результат зависит и от вашей работы на кухне, и так далее.

То есть это вещи, которые невозможно перевести, например, в килобайты передачи какой-то информации по проводу от нас, допустим, в Нью-Йорк и так далее. Это не передается. Поэтому такие встречи — это необходимое условие.

Итак, правильные занятия и четкая связь между нами будут говорить о том, что группы связаны между собой.

Я знаю примеры таких групп, которые распались из-за отсутствия связи между нами. Сплотиться они не могли. Передать им на расстоянии то, что необходимо, я тоже не мог. И не было такого места, куда они могли бы приехать и посмотреть на пример для подражания. К Ребе в то время я взять их не мог. Что они там увидели бы? Группы у него вобщем-то не было. И в других местах тоже. Были только зачатки, было много начинающих заниматься, но примера не было.

Я не говорю о роке, о том, что могло произойти, что не могло. Я не делаю выводов задним умом, что так происходит или не происходит.

Я говорю о том, что я должен делать при данных обстоятельствах. Я не говорю, что если получится — это с неба, если не получится — тоже с неба. Это не мое дело. «Им эйн ани ли ми ли?» — если не я, то кто мне поможет? Поэтому мы говорим только о том, что мы должны делать. А что из этого выйдет — неизвестно.

На самом деле, это еще вопрос, кто вообще на самом деле вызывает проявление духовности. Наши усилия вкладываются в нас сверху в виде страданий, в виде желаний. Далее мы являемся проводниками желания Творца и практически реализуем в наших мыслях, в наших действиях Его желания. Они становятся нашими и дальше мы их выполняем.

Что получится в результате наших действий? Если Он нас толкает на эти действия, то все должно получаться оптимальным образом. Группы могут рассыпаться, вновь создаваться, в них могут быть всевозможные течения, потоки, расколы, и с нашей точки зрения все это может восприниматься нами как правильное, неправильное, хорошее, нехорошее. Но нам просто нужно, несмотря ни на что, идти к конечной цели.

Вопрос: А если группа, пытаясь выработать для себя некие правила, некие каноны, не может договориться даже об обычных канонах, каких-то простейших правилах?

Разногласия в группе, какими бы они ни были по остроте или по своей важности, категоричности, никогда не говорят о том, что группа находится в лучшем или худшем состоянии. Наоборот, все происходит, как у отдельно взятого человека — чем выше он продвигается, тем хуже он себя чувствует, тем больше он чувствует свои проблемы, тем больше он ощущает свою противоположность Творцу.

Поэтому, он не должен радоваться самим проблемам, он должен радоваться раскрытию проблем, для того, чтобы их исправлять. А не как Бен Гурион: «О! Наконец-то и у нас появились воры и проститутки. Наконец-то и мы — как все!»

Ну и что дальше? Хорошо, раскрылось то, что раньше было скрыто в народе, ну и что он с этим делает? Ничего? Вот он и имеет на сегодняшний день то, что заслужил. Раскрытие в нас наших пороков похвально, это говорит о том, что мы уже готовы исправлять то, что раскрывается. Но именно такой подход должен быть к порокам.

Поэтому меня нисколько не беспокоит, что в группе начинаются склоки, волнения, один другого съесть готов. При правильном подходе это нормально. Если применяется правильный подход, то это хорошо.

Ну, а если люди смотрят на это не конструктивно, не созидательно, то это, конечно, ужасно. Тогда лучше оставаться на неживом уровне, залечь, как подводники, тихонько притаиться и ждать. Это тоже проблема.

В Торе сказано: когда старики разрушают, это строительство, когда молодые строят, это разрушение. Поэтому внешнее действие может выглядеть как разрушение. Бааль Сулам приводил такой пример: отец с сыном пришли к портному шить костюм и портной начал резать материал. И тут сын закричал: «Смотри, что он делает!» Отец понимает, что из этого выйдет, а сын не понимает, ему кажется, что уничтожают такой красивый кусок ткани.

Может возникнуть вопрос: каким образом выводить из равновесия неактивное большинство. Это проблема. С одной стороны: что значит большинство неактивное? У каждого человека, находящегося в группе, естественно, есть какая-то своя ниша, своя доля в общем продвижении. В группе нет абсолютно пассивных членов. Каждый хоть что-то, но делает, хоть каким-то образом, но что-то вкладывает. Нужно смотреть только в общем, ослабляет ли человек желание группы к Творцу или нет.

У нас был один такой очень показательный случай. В нашей группе был один товарищ, который занимался с самого основания группы и в последние годы все слабел и слабел. Что только мы ни делали с ним. Мы пытались и тащить его сюда, и успокаивать, и все, что угодно. Ничего не помогло. В итоге он, появляясь у нас в группе, просто начал демонстрировать, что ему на все наплевать.

И тогда его бывшие товарищи заявили, что они не могут находиться рядом с ним, потому что он вызывает у них равнодушие, отвращение к их пути, ослабляет их, вызывает апатию. То есть, они не могут смотреть на такой пример. И тогда уже ничего не оставалось делать, как просто сказать ему: «Дорогой наш, мы не можем больше удерживать тебя никоим образом».

Но с другой стороны, он знает, что если вдруг он изменится, то он всегда может вернуться. У нас нет такого, чтобы никогда нельзя было вернуться. Все мы меняемся от одной крайности к другой так, что в будущем вообще нет ничего вечного, все действительно только относительно конкретного случая и в конкретный момент.