Михаэль Лайтман - Зарождение общества будущего

Конечно же, этот Иошуа по сравнению с остальными знал намного меньше, но благодаря тому, что он обслуживал, распространял, создавал условия для того, чтобы знания Творца вошли в других, распространились, поэтому они, в первую очередь, вошли в него, но не как знания, а в виде свойств. По этой причине Иошуа в качестве приемника от Моше именно этих свойств Бины и стал его продолжателем, руководителем народа.

Так было и у Ребе. Я помню, что именно в Суккот, при строительстве сукки в отсутствие в тот период имеющейся у нас сегодня конструкции, которую мы сейчас просто раскатываем, как ковер, а тогда работа требовала приложения гораздо больших усилий — так вот, всегда отношение к этой работе было как к наиболее важной по сравнению с учебой. Тогда это была целая процедура: планочки надо было точно уложить одну к другой, а дерево было кривое, и приходилось перекладывать все заново по нескольку раз, задел что-то одно, все поехало.

Когда я пришел к Раву, среди учеников, хотя и было несколько богатых людей, которые почти не приходили на занятия, но в основном там были люди не очень богатые. Мы сидели на больших деревянных скамейках, старых и разваливающихся. Бывало, сидишь по пять-шесть человек, и вдруг скамейка складывается, и все падают. Я пришел к Раву вместе со своим товарищем, и мы через полтора месяца занятий решили эти скамейки починить. Их много там было — штук 30 скамеек.

Я просто попросил разрешения, мы получили его, заказали все необходимое и приступили к работе, специально оставаясь для этого. Пока мы разобрали все скамейки, склеили, струбцинами их стянули, сделали рамки на них, привернули… Ребе спускался несколько раз к нам, видел, что мы работаем и его отношение к нам — я чувствовал — изменилось. Мне кажется, что именно с этого момента Рав начал относиться к нам по-другому.

Мы приезжали заниматься из Реховота, не были какими-то особыми умниками, материал шел очень тяжело. Рав специально позвал меня и начал отдельно заниматься со мной буквально по полчаса по утрам, а через несколько занятий вдруг прекратил это, потому что чувствовал, что я ничего не понимаю. Я сидел, смотрел на него, слушал, что он говорит, не понимая, чего он хочет, т.е. никакими способностями я не блистал.

Но вот когда мы начали эту работу, это, действительно, помогло. Кто знал, что это поможет — никто ничего не знал, это — с неба, вот так подталкивают, это просто удача.

Вопрос: Нужен ли иврит при изучении Каббалы?

В той мере, в какой музыканты знают итальянский, врачи — латинский, компьютерщики — английский, так ииврит необходим, потому что вся каббалистическая литература передана на этом языке.

Могли бы написать и на другом, но написали на иврите и изложили на нем все корни знаний: форму и смысл букв, их цифровое значение, гематрии, расшифровки, сочетание букв в слова, т.е. уже не просто символы, а набор свойств, который представляет собой полное духовное кли.

Предложения показывают уже трансформацию свойств и таким образом представляют собой содержание целого действия. Последовательность действий от начала — помещения в тебя Творцом неба и земли: Бины и Малхут (Берешит бара — вначале создал Творец небо и землю, т.е. поместил в тебя эти два свойства) и до последней точки, когда эти два свойства полностью, гармонично в тебе сочетаясь, уподобляются Творцу, создавшему их. От конца Торы до ее начала — все это изображено в Торе как одно действие, в этом и заключается все ее содержание.

Все это передано на иврите. Существует целая методика — это отдельный, очень серьезный аппарат. Не всегда имеет значение четкое образование слова, слова или их части могут склеиваться одно с другим, как в парцуфе: АХАП одного парцуфа с Гальгальта вэ Эйнаим другого, могут частично входить один в другой. Есть перестановки слов, букв, буквы разных размеров, конечные буквы, являющиеся пятью конечными экранами.

Эта методика работы с языком была развита раньше, в предыдущие столетия, а в наше время, со времен Ари (Ицхак Лурия) мы уже не очень этим пользуемся. Если мы возьмем Ари или объяснения к нему в «Талмуде Десяти Сфирот», там очень редко используются буквы, свойства, цифры, гематрии, числовые значения. До него это было очень популярно, потому что буквы хороши тогда, когда человек ощущает, слышит их, как музыкант слышит звуки и одновременно видит ноту.

Если же человек видит пустой значок, будто какую-то кляксу кто-то поставил, да еще с хвостиком, и не понимает, что же это за звук, который в нем должен вызвать какое-то определенное ощущение, если нет вот этой связи между символом и внутренним ощущением, то этот символ — пустой. Тогда лучше изображать не его, а что-то более близкое человеку, то, что он может вобрать в себя.

Ари, а впоследствии и Бааль Сулам, начали больше работать со сфирот, решимот, с тем, что мы изучаем во «Введении в науку Каббала» и в «Талмуде Десяти Сфирот». Методика эта более логическая, научная, уже не такая чувственная.

До периода Ари не было каббалистов, которым не было назначено свыше быть каббалистами. Человек рождался уже с определенными свойствами, соответствующими его предназначению быть каббалистом, тихонько учить Каббалу и через себя незаметно распространять эти искорки во всех остальных, тихо воспитывать парочку учеников и таким образом работать в этом мире.

Распространения среди людей незнающих, неподготовленных, простых, таких, как мы, не было. И поэтому каббалисты между собой использовали язык букв, цифр, гематрий. Люди, чувствующие этот язык, подобны музыкантам, передающим друг другу партитуру, понимающим, что значит каждый звук и легко их в себе воспроизводящим.

Перед Ари уже стояла другая задача. Начиная с его времени и далее в массах нисходят такие души, которые надо обучать Каббале, но они еще даже не находятся перед махсомом, им надо начинать издалека-издалека передавать всю эту методику.

Для них Ари изменил методику, которая использовалась до него, и называлась «Каббалой Рамака» по имени последнего из каббалистов, изучавших Каббалу старого образца. Рамаку (Моше Кордоверо) было под 70 лет, седой и уважаемый каббалист, он сидел у Ари, своего Учителя, которому было 35 лет, ничего не понимал и спал на уроке. Он понимал, что это новый мир, он его чувствовал, но физико-математический аппарат нового языка не мог усвоить.

Та же проблема была у Йосефа Каро, каббалиста типа Рамака, который написал Шулхан Арух — свод законов, включающий огромные тома. Он тоже принадлежал к старому типу каббалистов и не мог освоить каббалу Ари. И, вообще, из всех учеников Ари только Хаим Виталь понял методику и поэтому от него у нас все книги Ари.

Итак, методика, основанная на буквах, цифрах, гематриях различных изображениях хороша для тех, кто находится уже в ощущении духовного мира, нам она не пригодна, нас она способна завести в дебри, и я вижу, что это происходит иногда.