Вадим Гребенников - Европейская криптология. История спецсвязи

Шифротелеграмма Циммермана была доставлена в посольство США в Берлине 16 января в три часа дня. Однако её нельзя было направить непосредственно в Вашингтон. Поэтому сначала ее отослали в Копенгаген, а затем в Лондон. И только оттуда она могла быть направлена в Вашингтон. В результате Великобритания перехватила и второй экземпляр шифротелеграммы Циммермана.

В «комнате 40» очень удивились, увидев немецкий код в американской телеграмме, которая пришла из Копенгагена. На протяжении месяца англичане раскрыли код и прочитали шифротелеграмму

22 февраля 1917 года МИД Англии довело открытый текст шифротелеграммы Циммермана до американского посла в Лондоне. 24 февраля она была передана в Госдепартамент США, а 1 марта опубликована на первых колонках утренних газет под огромными заголовками.

Интересно, что проблема достоверности опубликованного текста шифротелеграммы, которая тревожила англо-американских официальных лиц, была устранена самим Циммерманом. Совершенно неожиданно он признался: «Я не могу отрицать этого. Это правда».

От осведомлённости в существовании заговора рьяно отказывались и мексиканцы, и японцы, и Эккардт. Поэтому до сих пор непонятно, почему Циммерман сознался. Однако независимо от мотивов, которыми он руководствовался, его признание похоронило последние сомнения в том, что сообщение о немецком заговоре против США могло быть обманом.

2 апреля 1917 года Президент США Вильсон заявил, что «справедливость дороже мира», и обратился к Конгрессу с призывом любыми средствами добиться торжества справедливости. В своём выступлении перед Конгрессом он сослался на шифротелеграмму Циммермана:

«О том, что немецкое правительство намерено натравить на нас врагов у самого нашего порога, красноречиво свидетельствует перехваченная телеграмма, адресованная немецкому посланнику в Мехико. Мы принимаем этот враждебный вызов… Я рекомендую конгрессу объявить, что проводившийся за последнее время курс имперского правительства Германии в действительности является не чем иным, как настоящей войной против правительства и народа Соединённых Штагов, и официально провозгласить статус воюющей стороны, который был нам навязан таким образом».

Конгресс удовлетворил просьбу своего президента. Так прочтение дипломатической шифротелеграммы Германии помогло подтолкнуть Соединённые Штаты к вступлению в Первую мировую войну, что дало Великобритании и Франции возможность одержать победу над врагом и занять командные высоты в послевоенном мире.

Никакая другая криптоаналитическая разработка не имела таких огромных последствий. Никогда, ни до этого, ни после, в результате дешифровки одного секретного сообщения не происходило так много важных событий, влиявших на ход мировой истории.

Кроме того, в связи с развитием в то время проволочной телеграфной и телефонной связи возникла задача эффективного «снятия» информации с линий связи. Дело заключалось в том, что непосредственное «гальваническое» подключение к линии не всегда можно было реализовать тайно.

Поэтому в 1915 году английский капитан Руперт Стэнли (Rupert Stanley) (в прошлом профессор Белфастского университета) создал аппарат, который позволял индуктивным способом перехватывать информацию с проводов на расстоянии до 100 метров от них.

Вскоре удалось создать приёмник, который «снимал» эту информацию на расстоянии до 100 метров от них. В дальнейшем удалось также создать приёмник, «снимавший» эту информацию на расстоянии до трёх километров от проводов. Позже аналогичные аппараты были сконструированы и в Германии.

Британские специалисты также работали над разработкой ручных шифраторов. Так, в начале Первой мировой войны Дж. Сент-Винсент Плеттс (John St. Vincent Pletts) из британской секции перехвата и дешифровки Директората военной разведки «МІ-1» (англ. Military Intelligence, Section 1) придумал дисковое криптоустройство, позже названное шифратором Плеттса.

Образование и опыт Плеттса, который до поступления на службу в военной разведке был инженером, позволили ему создать улучшенный вариант шифратора Уитстона. Британская власть надеялась использовать адаптированный шифратор Плеттса в качестве полевого шифра на последних этапах войны.

Шифратор Плеттса состоял из двух латунных дисков. Внешний диск — статор — был неподвижным, а внутренний — ротор — подвижным. Они соединялись эксцентриком, который вращался на стержне. Белые круги на обоих дисках делились на секторы (26 на роторе и 27 на статоре), в которые можно было записать алфавиты; дополнительный сектор на статоре предназначался для пропуска. Поверх статора и ротора располагалось ручка, в отверстии которой можно было совместить две буквы.

Каждый поворот ручки и эксцентрика приводил к передвижению ротора на одну букву относительно статора, обеспечивая тем самым возможность выполнения многоалфавитной замены. На статоре искалась буква открытого текста. Потом вращением ручки эта буква выставлялась в её отверстии, а с ротора считывалась буква шифротекста.

Чтобы осуществить шифрование, пользователь должен был воспользоваться ключевым словом и заранее оговорить начальное положение шифратора и направление вращения ручки (например, по часовой стрелке). Адресат, имевший аналогичный шифратор, начинал с заданной отправной точки и, двигаясь в обратном порядке, восстанавливал изначальный открытый текст.

Британская власть передала изобретение Плеттса для проверки американским криптоаналитикам. Уильям Фридман, которому помогала его жена Элизабет, сумел разгадать ключевые слова и «взломать» шифр. В результате устройство признали непригодным к применению в качестве боевого шифра.

1 ноября 1919 года «NID-25» ВМФ была объединена вместе с бюро криптоанализа Директората военной разведки «МІ-1b», в результате чего при Адмиралтействе была создана «Правительственная школа кода и шифра» (англ. Government Code and Cypher School, GC&CS). Главной задачей школы было обеспечение шифрованной связью всех подразделений Правительства, но была также ещё и тайная директива на «изучение методов шифросвязи иностранных государств».

Директором «GC&CS» стал Алистер Гатри Деннистон (Alastair Guthrie Denniston) (1881–1961), а руководителем секции, работавшей против России, стал бывший российский криптолог Эрнст Константин Феттерлейн (Ernst Constantin Fetterlein).

Первую кодограмму школа декодировала 19 октября 1922 года. Поскольку основная работа школы была связана с дипломатической перепиской, по инициативе Лорда Джорджа Керзона (George Nathaniel Curzon) она была передана из Адмиралтейства в МИД. С 1923 года одновременно руководителем секретной службы разведки и директором школы был назначен Фуг Синклер.