Александр Гурштейн - Извечные тайны неба

Мысли о том, что Земля – лишь одна из планет, которая вместе со всеми другими планетами обращается вокруг Солнца, а Луна обращается вокруг Земли, созрели у Коперника, по-видимому, к 1510 г. Коперник нашел объяснение того, почему в движениях Солнца и планет есть много общего. Это вовсе не случайно, думал Коперник, а следствие того, что и Солнце, и планеты мы наблюдаем, двигаясь вместе с Землей.

Конечно, ученым древности было трудно представить себе, что странные движения планет можно объяснить движением Земли. Им не приходилось путешествовать в удобных экипажах или на больших судах, где люди, как и на земле, могут спокойно ходить, есть и пить. В их распоряжении были только верблюды, тряские повозки да небольшие суденышки, которыми разбушевавшиеся моря играли как хотели. И древним ученым в большинстве своем, естественно, казалось, что если громадная Земля тронется со своего места, то она так тряхнет все существующее на ней, что ничего не останется.

Коперник мысленно «сдвинул» Землю и «заставил» ее обращаться вокруг Солнца. И петлеобразные движения планет сразу же нашли простое объяснение. Ведь когда смотришь, например, из окна движущегося экипажа, то и дома, и люди одинаково «убегают» назад. На самом же деле дома стоят на месте, а люди идут в разные стороны. Так и на небе. Мы следим за движениями планет, двигаясь вместе с Землей вокруг Солнца, а поэтому нам кажется, что планеты описывают на небе замысловатые петли. На самом же деле все они одинаковым образом обращаются вокруг Солнца. Не чувствуем же мы движения Земли просто потому, что она движется очень плавно.

Коперник не спешил предавать гласности такие крамольные мысли. Только в 1515 г. он закончил свою первую небольшую астрономическую работу, называемую обычно «Малым комментарием». Опубликована она не была, а разошлась по знакомым в рукописных копиях.

«Малый комментарий» и устная молва об удивительных исследованиях фромборкского каноника еще больше укрепили его известность как выдающегося астронома. Но годы идут, а главная книга Коперника, подводящая итог всех его исканий, в печати по-прежнему не появляется: Коперник-ученый безгранично требователен к своей работе и не щадит сил для ее отделки. Коперник-каноник знает обстановку и осторожен в своих поступках.

Много наслышавшись о необыкновенном польском астрономе, в 1539 г. во Фромборк спешит Георг Иоахим фон Лаухен, прозванный Ретиком, – молодой талантливый профессор математики Виттенбергского университета. Приветливо встреченный 66-летним Коперником, Ретик знакомится с рукописью его книги, которая, к величайшему удивлению гостя, оказывается полностью подготовленной для печати. Ретик изучает рукопись, и труд Коперника производит на молодого математика огромное впечатление. Энтузиазм Ретика не знает границ. Под свежим впечатлением он пишет в форме письма своему другу популярную брошюру, излагая все основные тезисы нового коперниковского учения.

Доступная книга Ретика «Первое повествование» подготавливает почву для восприятия сложного сочинения Коперника, требующего хорошей математической подготовки. Ретик преклоняется перед Коперником и с пылом, свойственным молодости, убеждает его безотлагательно опубликовать свое великое творение.

Но Коперник вовсе не рвется к славе. Всю жизнь он сохраняет за собой скромное звание каноника. Он всегда был чужд поисков денег и почестей, он мудр и не поспешен в своих решениях.

Наконец, после долгих раздумий, Коперник соглашается. Поначалу редактирование текста берет на себя деятельный Ретик, но впоследствии надзор за подготовкой книги к изданию, процессом при ручном наборе очень кропотливом и трудоемком, переходит к протестантскому богослову Андрею Оссиандеру. Книгу печатают в далеком Нюрнберге.

Труд Коперника был снабжен предисловием, в котором он образно изложил и свое отношение к астрономии, и свое кредо ученого. «Из числа многочисленных и разнообразных искусств и наук, пробуждающих интерес и являющихся живительной силой для человеческого разума, – начинает свой труд Николай Коперник, – по моему мнению, с величайшим жаром следует себя посвятить тем, которые исследуют круг предметов, наиболее прекрасных и наиболее достойных познания. Таковыми являются науки, которые изучают чудесные обращения во Вселенной и бег звезд, их размеры и расстояния, их восход и заход, а также причины всех иных небесных явлений, а затем объясняют все строение мира. А что есть прекраснее, чем небо, охватывающее все, что прекрасно?… Следовательно, если достоинство наук оценивать по их предмету, то, несомненно, первейшей из них была та, которую одни называют астрономией, другие – астрологией, а многие в прошлом – вершиной математики. И не удивительно, поскольку именно эта наука, будучи вершиной свободных наук и наиболее достойной благородно мыслящего человека, опирается почти на все разделы математики; арифметика, геометрия, оптика, геодезия, механика и иные, какие еще могут существовать, – все они являются ее составной частью».

Спустя некоторое время Коперник дослал в Нюрнберг еще и введение к книге, содержащее посвящение своего труда пале римскому Павлу III. Он хорошо отдает себе отчет, сколько разного рода преград предстоит встретить его новому учению. «… Быть может, в будущем появятся пустые зубоскалы, которые, хоть и не смысля ничего в математике, позволят себе все же на основании какого-нибудь места из священного писания по злой своей воле хулить мое учение или нападать на него. Я вовсе не буду этим огорчен, а к их суждениям отнесусь с презрением. Всему миру известно, что Лактанций, знаменитый писатель, но очень слабый математик, говорит совсем по-детски о форме Земли, издеваясь над теми, кто открыл, что Земля имеет форму шара. Поэтому людям науки не следует удивляться, если подобные люди осмеют и меня».

Оссиандер помещает в книге посвящение папе римскому, однако исключает первоначальное предисловие Коперника. Он заменяет его собственным вводным обращением «К читателю», в котором в угоду удобной для религии точке зрения развивает мысль, что автор вовсе не преследует цели дать обзор мироздания и выяснить истинное положение Земли во Вселенной, а его взгляды являются всего-навсего математической гипотезой, облегчающей расчеты планетных движений. Оссиандер не подписал своего предисловия. И хотя речь об авторе в этом предисловии идет в третьем лице, иной неискушенный читатель мог подумать, что оно написано самим Коперником.