Антон Первушин - Империя Сергея Королёва

Непосредственный выбор места будущего полигона был поручен генерал-майору Василию Ивановичу Вознюку, который во главе рекогносцировочной группы за короткое время обследовал семь перспективных районов на юге от Сталинграда. В конце концов он остановил выбор на селе Капустин Яр в Астраханской области.

Первые офицеры приехали на полигон 20 августа 1947 года. Разбили палатки, организовали кухню, госпиталь. Вместе с гвардейцами Вознюка прибыли и военные строители. На третий день началось строительство бетонного стенда для огневых испытаний двигателей. Это был большой трехуровневый стенд, в конструкции которого использовался опыт Пенемюнде. Задачей строителей и ракетчиков было оборудовать его всем необходимым, поставить все пусковое и заправочное хозяйство. Здесь же начали сооружать и командный бункер.

За полтора месяца работ, к началу октября 1947 года, кроме испытательного стенда были построены стартовая площадка с бункером, временная техническая позиция, монтажный корпус, мост. Провели шоссе и железнодорожную ветку, соединяющую полигон с главной магистралью на Сталинград. Строили много, но – только для ракеты. Первое жилье начали возводить лишь в 1948 году, а до этого солдаты-строители и офицеры-испытатели ютились в палатках, в дощатых времянках и крестьянских избах. Наибольшими удобствами пользовались те, кому повезло жить в спецпоездах: там имелись довольно комфортабельные вагоны.

К 1 октября 1947 года Вознюк доложил в Москву о полной готовности полигона для проведения пусков ракет, а уже 14 октября в Капустин Яр прибыла первая партия ракет «Фау-2».

Коллектив Сергея Королёва, составивший в то время отдел № 3 СКБ НИИ-88, последовательно прошел все этапы освоения немецких баллистических ракет: от изучения на месте документации на прототип до его воспроизводства в отечественных условиях и летных испытаний. Первая серия из десяти опытных ракет «Фау-2» под индексом «Т» была собрана из немецких деталей на заводе HИИ-88 в Подлипках-Калинин-граде. Однако прежде следовало подготовить ракеты к испытаниям непосредственно на полигоне.

О жизни Королёва в первые месяцы работы полигона мы узнаем из его писем. Не обходилось и без трагических моментов:

«Мой день складывается примерно так: встаю в 5.30 по местному времени (т. е. в 4.30 по московскому), накоротке завтракаю и выезжаю в поле. Возвращаемся иногда днем, а иногда вечером, но затем, как правило, идет бесконечная вереница всевозможных вопросов до 1–2 часов ночи, раньше редко приходится ложиться. Однако я использую каждую возможность, чтобы отоспаться. Так, третьего дня я задремал и проснулся одетый у себя на диване в 6 утра. Мои товарищи на сей раз решили меня не будить.

Если погода хорошая, то в поле очень жарко, днем сильный ветер, несущий столбы пыли, иногда целые пылевые смерчи из песка и туманных лохматых облаков. Если дождь – то совсем уныло, а главное – безумно грязно вокруг и пусто. Наша работа изобилует трудностями, с которыми мы пока что справляемся. Отрадно то, что наш молодой коллектив оказался на редкость дружным и сплоченным. Да здесь в этих условиях, пожалуй, и нельзя было бы иначе работать. Настроение у народа бодрое, близятся решающие денечки. Мне зачастую трудно, о многом думаю и раздумываю, спросить не у кого.

Но настроение тоже неплохое, верю в наш труд, знания и нашу счастливую звезду.

Плохо то, что здесь на месте многое оказалось неготовым, как всегда, строители держат. Сегодня видел ужасный случай: сорвалась балка – и в нескольких шагах (от меня) погиб человек. Так устроена жизнь человеческая, дунул – и нету…»

Кто был этот несчастный солдат, жертва полигона?.. Неизвестно. А сколько их еще будет? Бог весть. Но с человеческими жертвами сопряжена любая грандиозная стройка.

Наконец пришло время запусков. Председателем Государственной комиссии по их осуществлению был назначен маршал артиллерии Николай Дмитриевич Яковлев. Понятно, что он присутствовал на всех испытаниях, строго спрашивая за задержки и недоделки.

Начали, как водится, с пробного запуска двигателя «Фау-2» на стенде. Борис Евсеевич Черток вспоминал:

«Кажется, на третьи сутки наших страданий (а мы несколько ночей не спали в попытках запустить двигатель) рассерженный Серов [заместитель Лаврентия Берии, назначенный в Госкомиссию заместителем Яковлева. – А. П. ] обратился к нам в присутствии всей комиссии:

– Слушайте, чего вы мучаетесь?! Найдем солдата. На длинную палку намотаем паклю, окунем ее в бензин, солдат сунет ее в сопло, и пойдет ваше зажигание!

Идея была “великолепна”, и, несмотря на то, что она принадлежала Серову, никто на нее не поддался.

Мы продолжали обсуждать причины отказов. В автобусе теснота, все курят, благо продувает сквозь разбитые стекла.

– Почему на этот раз не прошло зажигание, вы проанализировали? – снова вмешивается Серов.

Королёв говорит, что доложить может Пилюгин, у него схема сбросила. Пилюгин объясняет:

– Да, мы нашли причину – у нас не сработало реле, которое стоит в цепи включения зажигания.

– А кто отвечает за это реле?

– Товарищ Гинзбург.

– А покажите мне этого Гинзбурга, – грозно говорит Серов.

Пилюгин опирается на плечо Гинзбурга, вжимает его в скучившуюся толпу и отвечает, что показать его невозможно.

Но надо сказать, что за все время никто из нас не пострадал, хотя «дамоклов меч» расправы висел над каждым.

Наконец из бронемашины, служившей командным пунктом, в которой находились Пилюгин, Смирницкий, Воскресенский и я, ночью запустили двигатель! Торжество было необычайное! Впервые на Государственном центральном полигоне запущен жидкостно-ракетный двигатель. Измученные, усталые вылезли из бронемашины, я вытащил обычную солдатскую флягу, наполненную чистым спиртом, и угостил весь экипаж нашей бронемашины. Таким образом, это был первый тост, который мы подняли за удачный запуск ракеты, пока еще на стенде…»

Произошло это 16 октября 1947 года, а еще через два дня с полигона был осуществлен первый в СССР пуск баллистической ракеты дальнего действия. Время старта диктовали баллистики, а им диктовала погода: для траекторных измерений требовалось чистое небо.

Утро 18 октября выдалось как по заказу: холодное, сухое и солнечное. Над полигоном разнесся звонкий звук – солдат бил в рельс, призывая покинуть стартовую площадку. Белый флаг на мачте за десять минут до пуска сменился красным. Потом завыла сирена: значит, осталось три минуты.

18 октября 1947 года в 10 часов 47 минут немецкая ракета «Фау-2», собранная на советском заводе, медленно и едва заметно покачиваясь, начала подниматься на огненном хвосте, чтобы еще через мгновение устремиться в зенит…