Техника и вооружение 2005 11

— Так что, теперь танки из фанеры будем делать?

Докладчик смутился и замолчал. Маршал Гречко выругался и громко добавил:

— Неправда это все!

Возможно, в тот момент Гречко был прав, потому что работы по активной защите танка только начинались. Системы «Дрозд» и «Арена» поступили на вооружение только в конце 1980-х гг., и, как показал опыт использования систем активной защиты, броню фанерой заменять не стоит.

Создавалось впечатление, что докладчики нисколько не смущались рекламным характером своих докладов и не боялись, что кто-то из окружения Хрущева может поставить их в неловкое положение.

Когда подошли к новым танкам, Хрущеву доложили, что один из них, «объект 432» Харьковского завода, сконструирован на базе принципиально новых узлов и агрегатов, еще не отработанных, но перспективных. Второй танк, «объект 167» Нижнетагильского завода, создан на основе серийных агрегатов, он дешевле, надежнее, проще в эксплуатации. Судьбу этих танков должен был решить Хрущев. Борец за самое передовое, конечно, проголосовал за танк Харьковского завода. Впоследсгвии его дорабатывали 10-15 лет, и все же пришлось вернуться к танку Нижнетагильского завода.

Кто-то набросил на плечи Хрущева и Брежнева кавказские бурки, в которых они выглядели уж слишком карикатурно. Никита Сергеевич был весел, шутил, и когда обошел все площадки, пригласил гостей и главных конструкторов на обед в банкетную палатку. Из палатки доносился веселый голос Хрущева, поднимавшего один тост за другим, а вокруг палаток шла таинственная суета адъютантов, помощников, секретарей, охранников. Когда обед закончился, гости отправились на трибуну смотреть стрельбу.

Перед стрельбой мимо трибуны почему-то пронесся харьковский танк, благословленный Хрущевым. Проехав трибуну, он не смог повернуть на другую дорогу и на всей скорости съехал в кювет, попал в лужу и заглох. Из люка вылез механик-водитель и уселся на броне, покорно дожидаясь своей участи. Однако трибуну танк миновал благополучно, и судьба его была решена положительно.

Члены Политбюро сели у стереотруб, остальные расположились позади. Видимость была плохая. Цели, раскрашенные под вероятного противника и слегка замаскированные, выглядели довольно зловеще.

Сначала стреляли из гранатометов, затем из противотанковых пушек, а потом из танков. У каждого стрелка и наводчика были свои цели, и с каждым выстрелом их становилось меньше. Месяцы упорных тренировок, пристрелок дали свои результаты. Знакомый нам майор Антропов больше вычислениями не занимался: теперь он, казалось, мог поразить цели не задумываясь, настолько привычной была местность, изучены поправки стрельбы и особенности пушки.

После каждого попадания в цель вспыхивал веер красных огненных брызг и начинал чадить густой черный дым. Это горела промасленная ветошь. Постепенно все поле заволокло дымом, цели в его разводах были видны короткое время. Только огромный опыт наводчиков позволил поражать цели с первого выстрела. Маршал Гречко спросил у руководителя стрельб:

— Кто это так метко стреляет из танка?

Тот без заминки ответил:

— Сержант Антропов, товарищ Маршал Советского Союза.

— Присвоить ему звание старший сержант, — распорядился Гречко.

Так майор Антропов получил внеочередное воинское звание.

После окончания стрельб Хрущев подозвал к себе организаторов показа и поблагодарил за большую работу. Неожиданно к Хрущеву обратился начальник полигона генерал-майор ИТС Н.В. Барыков:

— Товарищ Председатель Совета Министров, разрешите мне идти в отпуск?

— Идите, — разрешил довольный Хрущев.

Военные застыли от удивления, но начальник полигона, давно ждавший отпуска, знал, что отменить это разрешение уже никто не посмеет.

На второй день в газетах было опубликовано интервью Хрущева японским студентам, в котором, в частности, говорилось: «Я пережил две войны, даже три: Первую мировую империалистическую, Гражданскую и Вторую мировую войну. В этих войнах танк был грозой полей. А теперь, скажу вам по секрету, когда я вышел на учебное поле и наблюдал, как шли в атаку танки и как противотанковая артиллерия била эти танки, так мне больно стало. Ведь мы тратим много денег, делая танки. И если, как говорится, не дай бог разразится война, они будут гореть, даже не дойдя до линии, указанной командиром». То есть в интерпретации Хрущева результат большого показа оказался прямо противоположным ожидавшемуся его организаторами.

Вскоре программу показа повторили еще три раза. Один — для командующих округов и работников Генштаба, другой — для политработников Министерства обороны, секретарей обкомов, работников аппарата ЦК КПСС, третий раз — для штаба объединенных Вооруженных Сил стран Варшавского Договора. Все, конечно, «увидели» то же самое, что увидел Хрущев. Многие участники показа, впрочем, были награждены, например, начальник полигона получил орден Ленина, а майор Антропов — орден Красного Знамени.

Местные остряки шутили:

— Раньше боевые ордена давали за боевые заслуги, а теперь за показные.

Награжденные и не радовались, понимая, что находятся в положении унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла.

Через некоторое время, в 1964 г., штаб Сухопутных войск был распущен, должность Главкома Сухопутных войск упразднена, ассигнования и ресурсы на развитие вооружения Сухопутных войск урезаны. В 1967 г. должность Главкома СВ — заместителя министра обороны — была восстановлена, но уже без В.И. Чуйкова.

Давно заросли травой, выбившейся из-под бетона, показные площадки. Снова прохудились заборы и заросли кюветы. Обветшали и канули влету лозунги вдоль дороги. Давно и безуспешно промышленность пытается сократить отставание в развитии вооружения Сухопутных войск от стран НАТО. Хотя ракетно-ядерный щит, созданный в 1960-1970-е гг. прошлого века, надежно защищает нашу страну.

Один очень мудрый человек, сподвижник Поликарпова, Королева, Туполева, Дмитрий Людвигович Томашевич как-то сказал: «Я часто встречал людей без образования, но хорошо разбиравшихся в жизни. Главное — понимать ее ход, движение процессов, изменение событий, т. е. как бы брать первую производную от жизни».