История Авиации 2000 05

Как бы там ни было, обратный путь итальянских бомбовозов был отмечен тремя кострами, а результаты этого налета, самого крупного за годы гражданской войны, – на жилые кварталы было сброшено более 40 тонн бомб – оказали тяжелое впечатление как на жителей города, которые хоронили в течение следующих нескольких дней около 400 погибших, так и на итальянское командование и пилотов Реджиа Аэронаутика.

И-16, пилотируемые советскими летчиками, демонстрируют высший пилотаж жителям Мадрида. 19 ноября 1936 г.

В течение следующей недели погода испортилась окончательно и действия авиации обеих сторон были парализованы. Воспользовавшись этим, немецкое командование перебросило 25 ноября остатки истребительных эскадрилий «Легиона Кондор» в Бургос, а 4 декабря на авиабазу Витория. К этому времени в четырех подразделениях уцелело только девять машин. Ретроспективно оценивая потери немцев приходится признать, что ни в конце Первой Мировой, ни в самые горькие для Германии последние месяцы Второй Мировой войны и уж тем более летом 1941-го (как об этом писалось в советской литературе с сылкой на данные немецкого историка Греффрата), немецкие истребительные эскадрильи не несли столь тяжелых потерь. О настроениях в среде немецких пилотов можно судить по дневнику гауптмана Харро Хардера (Hpt. Harro Harder):

«Общая организация просто ужасна… Полное ощущение того, что это приключение организованно некомпетентными штабными офицерами. Где результаты, оправдывающие операции?.. Почему мы не имеем лучших истребителей? Русские самолеты превосходят наши машины по всем характеристикам! Даже итальянцы имеют гораздо лучшие самолеты чем мы!.. О чем думают в Берлине? Они там до сих пор считают, что у русских не может быть ничего лучше “51 -го’’! Мы остановились три года назад!..»

Не менее серьезно были потрепаны итальянцы и фалангисты. Так, из имевшихся первоначально пяти (четыре итальянских и одна испанская), истребительных эскадрилий, получивших в течении второй половины 1936 г. 45 «Фиатами»СР(.32 в декабре была сформирована XVI авиагруппа «Cucaracha» (таракан), в составе всего трех эскадрилий (24, 25-й и 26-й). Да и их боевой потенциал был весьма невысоким, поскольку боеготовыми числились только две. Более высокой боеспособностью отличался франкистский «Голубой патруль», но поддерживать его пилотам было некого – за прошедший месяц бомбардировочная авиация мятежников понесла тяжелейшие потери. Правда имелась еще пять эскадрилий одномоторных бипланов «Бреге-19» («эскадра А»), но бросать их на бомбежку Мадрида было равносильно подписать их пилотам пачку смертных приговоров, а потому это даже не пытались. У республиканцев были свои проблемы, так как в двух эскадрильях И-15 3*и двух, оснащенных И-16, в боевом строю было к этому времени лишь восемь «курносых» и примерно 25 «мошек». При этом, некоторое количество самолетов находилось в ремонте, а часть – в резерве, но судя по продолжавшимся боям долго простаивать им под чехлами было не суждено…

1* Причина заключалась в том, что Мадрид находится на высоте 1600 м над уровнем моря и потому даже обычная облачность над городом висит гораздо ниже, чем это бывает в России.

2* Похоронен на следующий день на кладбище Алькала-де-Энарес. В 1937 г. посмертно награжден орденом Красного Знамени.

3* 3-я эскадрилья И-15 под командованием капитана Ивана Копца была направлена на Арагонский фронт на аэродром Саринина (Sarinena) для противодействия появившимся там истребителям Не51 из состава франкистских эскадрилий 1 -Е-2 и 2-Е-2.

Еще один стервятник из состава «Легиона Кондор» навсегда отлетался. Тревога! Пилот И-15 готовится стартовать на перехват бомбардировщиков.

Надо сказать, что небольшой тайм-аут пришелся как нельзя кстати для республиканской истребительной авиации. Как вспоминал позднее Георгий Захаров, уже анализируя результаты первых боев удалось установить, «что большинство погибших были ранены или убиты после атак сзади…». Безусловно, И-15 был одним из лучших истребителей, но он не имел бронеспинки и это был пожалуй его единственный (на тот момент) серьезный недостаток.

«Тогда наши техники начали действовать, – продолжает Георгий Нефедович. – Леонид Кальченко (инженер эскадрильи – Прим. авт.) долго думал над тем, как обеспечить летчику защиту и вместе с тем не увеличить вес самолета. В конце концов он нашел выход – убрать из кабины аккумулятор, весивший 30 кг. Предлагалось запускать самолет от этого аккумулятора, но держать его на земле. Тогда за сидением представлялось возможным установить защитное устройство весом до 30 килограммов. Правда, самочинно вносить какие-либо изменения в конструкцию самолета категорически запрещалось…

Рычагов не сразу согласился с этой смелой идеей. Выслушав инженера, он показал пальцем на высокий дуб и задумчиво сказал:

– За подобную новацию мы оба с тобой будем висеть на этом дереве.

Но было видно, что мысль о незащищенности летчика тоже не дает ему покоя. И через несколько дней он дал "добро" на доработку.

Получив разрешение, Леонид Кальченко со своим помощником – деловитым и расторопным испанцем Кастро – принялся искать на заводах и в мастерских подходящую для этой цели сталь. На броню расчитывать не приходилось…».

Вскоре изобретатели нашли дюжину листов, восемь из них были толщиной 12 мм и четыре – 8 мм. Поскольку подходящего инструмента для работы с таким металлом на аэродроме не оказалось, то работать пришлось типично русскими приспособлениями – зубилами и кувалдами. Под грохот доносившихся со стороны Мадрида разрывов снарядов артиллерии франкистов, временами заглушаемый ударами кувалд, советские и испанские механики обливаясь потом и сменяя друг друга к вечеру вырубили две «бронеспинки».

Понятно, что первой была готова 8-мм «плита» и Рычагов тут же поручил Артемьеву, Агафонову и Захарову испытать ее. Традиционно все началось со стрельбы из пистолетов, но если у первых двух были легкие компактные «Брауниги», то у последнего (как у парторга) – мощный длинноствольный «Маузер-Астра» с деревянной кобурой. Однако и его пули оставили на стальном листе лишь вмятины. Затем очередь дошла до винтовок охраны, но и их более мощные пули с дистанции 100 м не смогли пробить преграду. Правда, после осмотра обнаружилось, что вокруг глубоких вмятин появились мелкие трещины.