Авиация и время 2010 01

Итак, наш полет проходил вполне нормально. Закончив выполнение задания в зоне, на предпосадочном планировании запрашиваем посадку с последующим взлетом (так называемый взлет с конвейера) и выполнением полета по кругу для отработки визуального захода на посадку. После взлета, уборки шасси и закрылков необходимо убрать обороты двигателя, но Пимпао этого не делает, а скорость уже 700 км/ч. Развернулись на 180'. По СПУ (самолетное переговорное устройство) спрашиваю, в чем дело? Он отвечает, что обороты не убираются. Мы одновременно убираем РУД(Рычаг управления двигателем), и двигатель… выключается! Впереди город, морской порт, нефтебаза, какие-то склады, справа морской залив, слева под 90' аэродром, а между ним и городом дорога. Использую избыток скорости для набора высоты, доложил руководителю полетов: «…после второго, высота 700, стал двигатель, иду на вынужденную».

Обломки самолета УТИ МиГ-15, потерпевшего аварию. 16 февраля 1980 г., район авиабазы Накала

Первая мысль была – сесть на дорогу, довернув буквально каких-то 20'. Но она представляла собой сплошной людской поток вперемешку с машинами. Катапультироваться? Но самолет упадет на жилые кварталы, да и парашюты без страхующих приборов, все нужно делать вручную. После выстрела катапульты в воздухе требуется открыть замок и отделиться от кресла, а это довольно сложно. Нужно одновременным выпрямлением ног и рук как бы оттолкнуть от себя кресло, а затем уже дергать вытяжное кольцо. Однако если ноги перед катапультированием не стояли на подножке кресла, то в воздухе никак не сможешь от него отойти и будешь в такой упаковке падать до земли. Я. как инструктор по парашютно-десантной подготовке, имевший на то время около 200 прыжков, справился бы, а Пимпао, пожалуй, нет. Так что было принято решение перетянуть через поверхность залива и вписаться на площадку длиною около 600 м заброшенного и уже заросшего бывшего грунтового аэродрома малой авиации. Установил скорость 350 км/ч, закрылки выпустил во взлетное положение, чтобы увеличить дальность планирования, и начал делать попытки запустить двигатель. Была надежда, а вдруг?..

Помню, будто бы молнии сверкнули по крылу верхушки пальм и дальше провал. Оказалось, что на месте нашей посадки термиты соорудили несколько огромных, до трех метров высотой, термитников. За один из них мы задели плоскостью, которая гут же оторвалась, самолет перевернулся и брюхом вверх влез во второй термитник. Я находился в задней кабине, и досталось мне больше всего. Получил сильное сотрясение мозга, осколками разбитого остекления фонаря кабины сняло скальп с головы. Слава Богу, мой лейтенант был маленького роста, да еще сумел в кабине так сгруппироваться, что ему только сильно ногу поцарапало. Выбрался он оттуда, а меня, висящего на ремнях вниз головой, достать не смог. Начал кричать, звать на помощь местное население. Мимо проезжал португалец на маленьком «Фиате», который стал невольным свидетелем случившегося, да еще пару человек подоспели, вместе они навалились на оставшееся крыло, повернули самолет и освободили меня от ремней. Положили на заднее сиденье микролитражки, и португалец повез меня до городского госпиталя – 70 км вокруг морского залива. Встретились мы с ним где-то через год, я его поблагодарил как своего спасителя, посидели, выпили бутылку "Столичной». Не помню уже сейчас его имени, но запомнил фразу, которую он сказал, мол, каждый человек должен выполнять свой долг до конца.

Привезли меня в госпиталь, точнее в городскую больницу, а там принимать некому. Внутри все забито больными и на всех один-единственный врач из Швеции, после окончания института приехавший набраться опыта. В стране свирепствовали холера, желтая лихорадка, не говоря уже про малярию. Правительство Мозамбика треть национального дохода тратило на здравоохранение, закупали лучшие в мире лекарства, а вот врачей не хватало. Я пролежал около часа на полу в коридоре без сознания, и лишь когда приехали наши специалисты, попал на операционный стол. Пришили мне на место мой скальп, забинтовали и, по решению Командующего авиацией НРМ, отправили вместе с Пимпао пятиместным самолетом в г. Нампула. Там госпиталь был гораздо крупнее и три врача из Болгарии: хирург, терапевт и стоматолог. Поместили нас в отдельную двухместную палату. В сознание начал приходить на третьи сутки, но полностью очнулся на пятый день. За это время палату посетили представители командования Мозамбика, нашего посольства и Главный военный советник. В полусознательном состоянии рассказал об уровне летной подготовки, стоящих задачах, убеждал из-за этой аварии полеты не прекращать. В целом оказался патриотом Африки, чем завоевал авторитет их руководства. Через полтора месяца вернулся в Накалу с желанием летать. Еще месяц руководил полетами, а затем, воспользовавшись отсутствием советника по авиации, с разрешения врача и Главного военного советника приступил к полетам.

Неприятно вспоминать, но этот случай показал гнилость наших отдельных руководителей, прибывших в спецкомандировку из столицы только, чтобы заработать деньги. При разборе аварии они открыто предлагали обвинить летчиков, а то нашу технику покупать не станут, если происшествие случилось из-за отказа матчасти. Большое спасибо начальнику особого отдела. Узнав о случившемся, он за 200 миль прилетел рейсовым самолетом в Накалу и профессионально провел расследование в течение первых двух дней. Было доказано, что человеческий фактор тут ни при чем. все дело в технике. Инженер эскадрильи к-н Анатолий Сергиенко из Ейского авиаучилища летчиков детально проанализировал все варианты и нашел причину. Это был третий вылет после сборки самолета и первый после облета. Тяги управления оборотами двигателя и закрытия стоп крана находятся рядом. После перевода РУД в крайнее переднее положение тяга выпала и попала в зацепление с расположенными рядом тягами закрытия стоп-крана. При уборке РУД потянул за собой стоп-кран на закрытие, и подача топлива прекратилась. Возможно, это произошло из-за того, что сборщики не законтрили соединение рычагов, рассматривалось и попадание между ними постороннего предмета. По одной из версии, летчик в передней кабине не подсоединил к системе кислородный шланг, тот провалился в зазор между катапультным креслом и левым бортом, где застрял между тягами. Тогда возник вопрос, а почему отсутствовала внутренняя обшивка левого борта? Однако глубже копать не стали. Обнаруженная причина всех устроила. Остатки самолета разобрали на пособия для школы младших авиационных специалистов.