Рома Агравал - Built. Неизвестные истории известных зданий [litres]

Биомимикрия – еще один шаг вперед в возвращении к природе после подражания природным формам и материалам. Теперь мы копируем не только форму ульев, бамбука или термитника, но и их функции. Известный пример такой техники – репейник, на основе свойств которого создали липучку: мы скопировали его крючочки и способность цепляться к другим поверхностям. В природе все строится просто и при минимальном расходе материала, и мы можем использовать этот принцип в строительстве. Например, череп птицы состоит из двух костных слоев, между которыми расположены сложные переплетения, разделенные большими воздушными карманами, – по сути, костная ткань естественно образуется вокруг клеток, подверженных высокому давлению, а остальное пространство заполнено пустотами. Лондонский архитектор Андрес Харрис разработал концепцию изогнутого навеса из воздушных подушек, вокруг которых можно отлить бетонную конструкцию наподобие птичьего черепа. А проект выставочного зала Ландесгартеншау в Штутгарте навеян образом морского ежа: его каркас выполнен из переплетенных пластин, или косточек, каждая из которых очень легкая и напоминает губку. Выставочный зал построен из 50-миллиметровых фанерных листов, которые разработали на компьютере, а затем произвели с помощью роботов и собрали вместе. Если волшебным образом увеличить яйцо до размеров этого здания, то фанера оказалась бы тоньше яичной скорлупы.

Кроме того, природа исцеляет сама себя: человеческое тело способно определить, когда что-то не так (например, испытывая боль), а потом с помощью нескольких действий решить проблему. До настоящего времени нам приходилось вмешиваться в структуру зданий и делать ремонт – или хирургическую операцию, – когда что-то ломалось. А теперь команда под руководством Фила Пернелла из Университета Лидса проектирует роботов, которые могут перемещаться – как белые кровяные тельца – по трубам в дороге и диагностировать дефекты, которые можно устранить еще до того, как они приведут к эрозии и поломке. Марк Миодауник из Института создания руководит командой, которая разрабатывает 3D-технологию, позволяющую дронам чинить выбоины и другие дефекты дорог, чтобы нам не приходилось перекрывать дороги и чинить их, что сэкономит деньги и уменьшит пробки, – а что, если дорожные работы и вовсе когда-нибудь прекратятся? А команда Кембриджского центра по смарт-инфраструктурам и строительству собирается встраивать в новые здания нервную систему. Тонкий оптоволоконный кабель длиной в десятки километров и с постоянными чувствительными элементами будет изменять напряжение и температуру в сваях, туннелях, стенах, склонах и мостах. Сейчас можно собирать данные, которые ранее были недоступны, и они помогут инженерам не только получать информацию о постройках, но и предотвращать возможные проблемы.

Когда я пытаюсь представить мир будущего, то я вижу союз таких биологических форм с башнями, тонкими, как карандаш, и сохраненными историческими постройками. Башни уже и так гордо демонстрируют нам свою стройность – например, высота небоскреба по адресу: Парк-Авеню, 432, на Манхэттене в 14 раз превышает его ширину. Такие ультратонкие небоскребы бросают вызов стабильности и устойчивости и, как правило, оснащены демпферами. Думаю, мы увидим еще много таких зданий, в которых будут и офисы, и квартиры, и магазины, и общественные места, потому что борьба за место в перенаселенных городах ожесточается. Время идет, и многие из наших исторических зданий начинают терять эффективность: водопроводные и канализационные трубы часто находятся в плохом состоянии, много тепла при обогреве теряется из-за недостаточной изоляции, а балки и перекрытия иногда провисают. Прогуляйтесь по Лондону, и заметите старые, богато украшенные фасады, которые, кажется, ни на чем не держатся, потому что здания за ними снесли. Такие фасады поддерживают скрытые балки и колонны, пока на этом месте не построят новое здание. Технологии вроде лазеров для создания трехмерных карт облегчат инженерам понимание старого и возможность сочетать его с новым.

А если я серьезно задумываюсь о далеком будущем, то представляю, что мои потомки живут под водой в стеклянных капсулах толщиной с лист бумаги, которые не ломаются. Наши мосты станут в десять раз длиннее, потому что их будут делать из графена, «суперматериала» будущего. Может, мы даже будем «выращивать» себе дома из биологического материала, которому можно придать форму и адаптировать под наши потребности.

Но пока я каждый вечер возвращаюсь домой, в теплые объятия своей старой доброй прямоугольной викторианской квартиры из твердого кирпича. Когда я выключаю свет (лежа в обнимку с тем самым плюшевым котом из Нью-Йорка, уже очень потрепанным) и начинаю засыпать, я думаю о том, что еще создадут Витрувии и Эмили Роблинг будущего. Возможности ограничены лишь нашим воображением, потому что все, что мы можем себе представить, инженеры могут воплотить.

Спасибо вам,

Стеф Эбдон, которая подкинула мне идею написать книгу, хоть я тогда и посмеялась и сказала, что это никогда не произойдет. Я просто в восторге, что сделала это.

Патрик Уолш, невероятный агент, который поверил в меня и мою идею, научил меня придавать тексту текстуру и поддерживал меня на каждом этапе процесса. Лео Холлис, за поддержку и за своевременное знакомство с Патриком.

Натали Беллос, блестящий редактор, которая увидела что-то в моем проекте и направляла меня на протяжении его развития. Ее идеи, самоотверженность (даже во время отпуска) и внимание к деталям несравненны. Лиза Пендрей и Лена Холл – за превращение этой книги в реальный физический объект и за помощь в преодолении финишной черты. Паскаль Карисс – за то, что заставил мои «предложения гореть» и вдохнул жизнь в мой текст. Бен Самнер – за безупречное редактирование. Международная команда «Блумсбери» – за воспитание моего детища и превращение его в ту книгу, которой оно является сегодня.

Блестящие мексиканские инженеры, с которыми я познакомилась: доктор Эфраин Овандо-Шелли (Instituto de Ingenieria, UNAM), который показал мне Кафедральный собор Мехико. Доктор Эдгар Тапиа-Эрнандес, доктор Лусиано Фернандес-Сола, доктор Тициано Переа и доктор Угон Хуарес-Гарсиа (Universidad Autónoma Metropolitana – Azcapotzalco), которые объяснили мне проблемы почвы и землетрясений. Британский Совет, за организацию запоминающейся поездки в Мехико.

Фил Страйд из Tideway, Карл Ратцко, Нил Поултон, Саймон Дрисколл из WSP, Рональд Раэл из Калифорнийского университета в Беркли – за ваше время и интервью, которые помогли мне в исследованиях. Роберт Халс из музея Брюнеля – за проницательность.