Юрий Караш - ТАЙНЫ ЛУННОЙ ГОНКИ

В области прикладного использования космической деятельности: координирование работы с метеорологическими спутниками с целью глобального предсказания погоды и раннего предвидения природных катастроф; создание спутниковой системы для поиска полезных ископаемых и контроля над ними.

В области пилотируемых полетов: медико-биологические исследования, аварийно-спасательные работы в космосе, координация экспериментов и параметров полетов для околоземных орбитальных станций, освоение Луны и обмен астронавтами.

В области отслеживания космических объектов: взаимодополнение возможностей друг друга.

С учетом исключительно большого внимания, которое Советы уделяют исследованию планет, взаимодействие в данной области представляется особенно интересным» [701].

Несмотря на то, что вышеупомянутые рекомендации по объединению усилий двух стран в космосе были сделаны осенью 1969 г., Никсон официально включил космическое сотрудничество с Советским Союзом в число задач государственной политики Соединенных Штатов только 25 февраля 1971 года в своем послании к конгрессу под названием «Внешняя политика США на 1970-е годы: строить мир»:

«Я также поручил НАСА предпринять все усилия для расширения нашего сотрудничества в космосе с Советским Союзом. Здесь уже наметился прогресс. Вместе с советскими учеными и инженерами мы определили пути проектирования совместимых стыковочных систем.

В январе мы достигли предварительного соглашения с Советским Союзом, которое может стать основой для установления куда более широкого сотрудничества между нами в области космоса. Я предписал НАСА и Государственному департаменту отнестись к решению этой перспективной задачи со всей серьезностью» [702].

Предыдущий период в истории советско-американского космического сотрудничества показал, что заявления президента о необходимости взаимодействовать с Советским Союзом обычно предшествуют любым видам каких-либо совместных действий двух стран за пределами атмосферы. Согласно вышеупомянутому посланию к конгрессу, советско-американское сотрудничество в космосе официально возродилось при Никсоне в январе 1971 г. Однако к тому времени полномочные представители советской и американской космических программ уже почти два года проводили встречи, на которых обсуждали возможные совместные проекты в космосе. Подобное беспрецедентное явление в истории космических отношений между двумя странами стало возможным благодаря ряду тенденций в американской космической политике и программе.

Одна из них заключалась в том, что действия государственного руководства в СССР и в США были в разной степени зависимы от общественного мнения своих стран. В Советском Союзе все решения, независимо от сложности и масштаба, принимались «наверху», считались априори грамотными, верными и предполагали беспрекословное их выполнение «низами». В Соединенных Штатах была иная ситуация. Любой дорогостоящий проект должен был в первую очередь соответствовать чаяниям и потребностям избирателей, а потому подвергался постоянному рассмотрению и контролю со стороны законодателей. Большинство же электората, как показывали опросы общественного мнения в США, рассматривало мощную космическую программу как поглотителя неоправданно больших средств из федерального бюджета. Поэтому, несмотря на мнение американских экспертов, полагавших, что «как США, так и СССР находились под давлением внутренних проблем, а потому благосклонно отнеслись бы к объединению усилий в космосе ради сокращения расходов» на этот вид деятельности [703], советская космическая программа не столкнулась с такими политическими и финансовыми проблемами, как американская. Руководство СССР считало, что Советский Союз, может, и проиграл «лунную», но отнюдь не «космическую» гонку. Последняя же выходила за рамки просто борьбы за первенство в водружении национального флага на Луне и предполагала соревнование в сфере более широкого освоения космоса. Победителем здесь будет тот, чьи представители смогут дольше, более продуктивно и комфортно жить и работать за пределами атмосферы. Именно на этом направлении собирался СССР бросить вызов США, когда провозгласил «свой путь» в космосе, заключавшийся, как известно, в создании долговременных пилотируемых орбитальных станций. Это был идеологически достаточно обоснованный и дальновидный ход. Граждане «самого справедливого» государства на свете уже одним фактом длительного проживания в космосе были призваны постоянно притягивать к себе внимание мировых СМИ. Народам планеты, таким образом, непрерывно напоминали о том «небывалом расцвете», который обеспечил науке и технике социалистический строй. Поэтому, когда в начале 1972 года сенатский комитет по исследованиям в области аэронавтики и космоса подготовил доклад о состоянии советской космической программы, у него были все основания назвать данную программу «сильным и растущим предприятием», которое, в отличие от американской космической отрасли, практически не знало бюджетных ограничений [704]. Подобная ситуация объясняет разницу в причинах, по которым руководители советской и американской космических отраслей искали взаимодействия между своими отраслями. Интерес первых к сотрудничеству с коллегами из США был во многом продиктован их желанием, с одной стороны, получить доступ к заокеанским космическим, в частности, стыковочным, технологиям и опыту, а с другой — подчеркнуть равновеликость советской космической программы американской [705].

Что же касается вторых, то их интерес к партнерству с Советским Союзом был вызван факторами, жизненно важными для будущего пилотируемой деятельности Соединенных Штатов за пределами атмосферы. Это объясняет, почему стремление к двустороннему сотрудничеству было ярче выражено с американской стороны, чем с советской, и почему США предпринимали более активные шаги в данном направлении. В основе поиска Соединенными Штатами космического сближения с Советским Союзом было несколько составляющих.

Во-первых, отмена нескольких экспедиций на Луну привела к тому, что ряд командных модулей «Аполлона» оказались невостребованными. Совместный космический полет позволил бы НАСА использовать хотя бы один из них.

Во-вторых, по составленным к тому времени планам агентства, проект «Аполлон» должен был закончиться в 1972 г., а следующая пилотируемая программа начаться не раньше 1978 г. Это означало, что в полетах американских кораблей с экипажами на борту наступит шестилетний перерыв. Такая пауза могла оказать губительное воздействие на космическую инфраструктуру США, созданную для обеспечения пилотируемых миссий. Чтобы этого не произошло, НАСА намеревалось потратить большую часть из 300 млн. долларов, а именно в такую сумму была оценена в Соединенных Штатах первая стыковка кораблей двух стран, на поддержание «в форме» данной инфраструктуры в Хьюстоне, Хантсвилле, Алабаме и на мысе имени Кеннеди [706]. Рассматривались и другие варианты сохранения в рабочем состоянии центров и предприятий США, существование которых было напрямую связано с полетами астронавтов. Однако все эти способы были значительно дороже, чем планируемая стыковка «Аполлона» и «Союза», а, следовательно, еще труднее вписались бы в сократившийся бюджет НАСА. Так, станция «Скайлэб-2», которую можно было бы вывести на орбиту в 1976 г., обошлась бы американским налогоплательщикам в 800 млн. долларов, а двухнедельный полет по лунной орбите в 1976 или 1977 годах с целью составления подробной карты Селены — в 400 млн. долларов [707].