Эрнст Вайцзеккер - Фактор четыре. Затрат — половина, отдача — двойная

Одного этого перечисления достаточно для того, чтобы заставить вас поежиться. Если Всемирный форум с трудом справился лишь со связью между окружающей средой и развитием, то какой международный орган или система сможет справиться со связью между десятью проблемами? Клуб дает некоторую надежду, смело переходя от проблематики к «резолютике» — набору приоритетных действий для решения проблемы. В список входят:

О конверсия военного производства в гражданское (в противовес широко распространенному шарлатанскому представлению о дивидендах от мира, авторы мудро предупреждают о значительных издержках, которые придется взвалить на плечи в начале процесса);

• новая политика по защите окружающей среды с сильным акцентом на массированную глобальную кампанию по эффективности энергии (всецело поддерживаем!);

• новые инициативы по развитию Юга, включая регулирование рождаемости, особое внимание к сельским районам;

• серьезное отношение к управлению, ориентация на консенсус в международном масштабе;

• систематическая просветительная работа и использование средств массовой информации для необходимых преобразований;

• и, наконец, ориентированное на разум и солидарность изменение глобального сознания.

Все это вполне справедливо. Однако в реальной жизни политиков имеются еще и выборы, которые надо выигрывать в условиях экономического эготизма, национализма, провинциализма, фундаментализма и других «измов» при том, что всегда находятся политические соперники, которые делают свою карьеру, обращаясь к одному из этих «измов». Высоко оценивая всеобъемлющий характер выдвинутых Римским клубом инициатив, мы все же полагаем, что в «резолютику» необходимо добавить еще один реалистичный проект, не дожидаясь, пока повышение этических норм и более совершенное глобальное сознание преобразуют наших лидеров и их избирателей.

Устойчивое развитие не было изобретено участниками Всемирного форума. Устойчивость служила путеводной звездой для культуры человечества с незапамятных времен. Даже популяции животных ориентировались на нее задолго до появления человека на Земле. Паразиты и хищники должны проявлять осторожность, чтобы не истребить тех, за счет кого они живут. «Борьба за выживание», по Чарльзу Дарвину, была скорее борьбой за сохранение недостаточных ресурсов, чем битвой между ненасытными хищниками и их добычей. Слишком прожорливые виды не приспособлены в дарвиновском смысле!

Большую часть своей истории человечество жило с подспудным пониманием правил устойчивости. Не было никакой необходимости в ясном осознании этого понятия, потому что использование ресурсов и рост населения оставались устойчивыми без какого бы то ни было активного вмешательства. Но бывали исключения. Возможно, наиболее очевидные примеры неустойчивого использования ресурсов относятся к лесам и запасам рыбы.

Немцы часто утверждают, что их предки изобрели концепцию устойчивого лесного урожая. Леса исчезали в Центральной Европе с угрожающей скоростью вплоть до первых десятилетий XIX века. После открытия угля в качестве легкодоступного топлива потребность в сжигании древесины снизилась, несмотря на возрастающую потребность в энергии со стороны нарождающейся промышленности. Это дало возможность королевствам и герцогствам Пруссии, Баварии, Ольденбургу и др. установить режимы устойчивого сбора урожая в лесах, которые в основном принадлежали государству. Хотя с сегодняшней точки зрения экологическая ценность пихтовых и еловых монокультур весьма сомнительна, тем не менее в немецкой культуре возникло ощущение устойчивости. К этому обстоятельству можно обратиться, когда появится необходимость втащить немцев на корабль устойчивого развития.

Но, если быть справедливыми в историческом смысле, заявление немцев некорректно по двум основным причинам. Во-первых, многие общества обладали гораздо более широким и экологически более здравым пониманием устойчивого урожая, чем Германия XIX века. Особенно это характерно для коренных жителей Южной и Северной Америки. Их культуры до сих пор сохраняют такое отношение к жизни в природе, которое исключает добычу ресурсов. Коренных северных американцев потрясла устроенная белыми посланцами бессмысленная бойня живших в прерии бизонов. А в так называемой речи вождя Сиэттла утверждается, что сам факт владения землей и ее продажи для частной эксплуатации противоречит религии коренных жителей: сначала они просто не могли этого постичь, а затем стали воспринимать как богохульство.

Во-вторых, немецкое понятие устойчивого лесного хозяйства (уходящее корнями в более ранние века) было введено только после распространения неустойчивого использования угля. Следовательно, это «паразитическое» понятие. Если бы промышленность Центральной Европы не имела угля, газа и нефти, разработка лесов, без сомнения, продолжалась бы без учета устойчивости.

Мы рассказываем историю «устойчивого лесного хозяйства», чтобы предостеречь читателей от ложных концепций устойчивости в контексте современного шарлатанства.

Обсуждение устойчивого развития в наши дни берет начало от исследования устойчивого использования ресурсов, проведенного Всемирным союзом по сохранению природы (IUCN, 1981). Оттуда концепция была позаимствована Всемирной комиссией по окружающей среде и развитию, комиссией Брундтланд. Ее доклад в 1987 г. сделал устойчивое развитие краеугольным камнем в попытке согласовать цели развития и экологии. Комиссия приняла все еще не совсем точное определение: «Человечество в состоянии сделать развитие устойчивым — гарантировать, что оно отвечает потребностям сегодняшнего дня, не подвергая риску возможность будущих поколений удовлетворять свои потребности» (WCED, 1987).

Эта волшебная формулировка, однако, не разрешает конфликт. По крайней мере одна грань конфликта остается: к кому относится «устойчивое развитие»? Север продолжает верить, что понятие устойчивого развития, в основном, ставит задачу экологизации Юга. Югу, наоборот, кажется, что термин относится к неустойчивым укладам жизни Севера. Декларация Рио допускает оба толкования. В то время как принципы 3 и 4, которые приведены выше, безусловно говоят о Юге (хотя и с осторожностью используя термин «устойчивое»), принцип 8 столь же безусловно говорит о Севере:

Принцип 8. Для достижения устойчивого развития и более высокого качества жизни для всех людей, государства должны уменьшить или исключить неустойчивые структуры производства и потребления, а также содействовать соответствующей демографической политике.