Галина Башкирова - Наедине с собой

Чем эту закономерность можно объяснить? Даже на такой частный вопрос ответить довольно трудно. Ясно только одно: все связано, и все живет в организме человека своей обособленной жизнью. У каждого свои заботы. Клетка, каждая, себя охраняет, у нее свои неотложные дела. Все в человеке действует словно по известному афоризму: «Если я не за себя, то кто же за меня, но если я только за себя, то зачем я?»

Каждый человек неповторим, у каждого свои закономерности во взаимодействии «тело – душа». Эти закономерности во многом определяют его жизненный путь. Можно ли познать эти закономерности, можно ли попытаться понять, как, в какую сторону развиваются возможности человека, можно ли, изучив человека подробно, попытаться помочь ему найти «свою точку», предсказать его резервы, выяснить потаенные сюрпризы, которые вполне может подстроить ему его собственная хрупкая оболочка, – иначе говоря, тело (почки, печень, селезенка, сердце, вегетатика). Можно ли предостеречь человека от будущих срывов?

Все эти вопросы интересуют в психологии те направления, которые только-только начинают развиваться, – психодиагностику и психогигиену. Чтобы что-то узнать о человеке и суметь дать ему серьезные рекомендации,

нужны длительные н планомерные исследования. А такие исследования не проводились пока нигде в мире.

Исторически психология развивалась совсем по другому пути. Со дня своего основания экспериментальная психология изучала человека по отдельным функциям, «поперек». Она не избежала, да и не могла избежать вполне закономерного этапа в своем развитии. «Поперек» – это берется группа взрослых и исследуется по узкой, интересующей экспериментатора теме. «Поперек» – это моментальная фотография психофизиологического самочувствия; да, сейчас это так. Но почему так, от чего это зависит, изменится ли картина, если изменится что-то еще, никого не волновало. Исследовался не человек – функция: объем памяти, восприятие, температурный режим, биохимия.

Профессору Ананьеву для исполнения своего замысла, для первой в нашей стране попытки ввести психогигиену и психодиагностику, ввести не абстрактно, а реально, работая и помогая живым людям, нужен был длительный эксперимент, нужны были постоянные испытуемые, чтобы проследить, как год от года меняется человек. И еще ему нужна была ситуация, которая выбивает человека из. привычного течения жизни. Потому что именно в такой момент психолог может измерить цену, которую платит организм за ту или иную деятельность. Вспомним испытуемых на «Бегущей ленте» Мюнстер- берга в лаборатории на колесах. Их психофизиологические расплаты за один-единственный сигнал. Ананьеву нужно было выбрать деятельность, результаты которой поддавались бы сопоставлению с результатами экспериментов: деятельность должна была в силу своего характера как-то мериться.

Ананьев выбрал. Испытуемые – студенты факультета, все пять лет их учебы в университете. Деятельность – интеллектуальная, процесс познания. Ситуация – экзамен. А сравнение, фон – обычная студенческая жизнь.

Тихо в лаборатории. Тихо, уютно. По деревянной стоптанной лесенке надо круто пробежать три этажа: медленно пойдешь, задохнешься. Взлетишь – и по

падешь в маленькие комнатки. Потолки низкие, паркет не наборный, и плафонов нет, и люстр – бывшие комнаты для челяди. Страшно тесные комнатки, битком набитые аппаратурой, рабочими столами, стульями. Окна тоже маленькие, выходят в старый парк, и ветки, когда ветер, бьют в окна. Ветки эти, старые печи, пощелкивание приборов, скрипучие полы, шелест ленты энцефалографа, беспрерывная тихая смена народа (встретятся, уйдут, место свиданий, как памятник Пушкину в Москве) создают особую, непередаваемую атмосферу.

Затишье перед бурей: через полчаса начнется экспресс-эксперимент. Экспресс-эксперимент – это когда каждый опыт занимает не больше двух-трех минут. Десять методик испытуемому надо пройти за полчаса. Сегодня четвертый курс проводит фоновые замеры у первокурсников. Фоновые – это человека замеряют на фоне покоя, обычного его состояния.

А пока четвертый курс рассаживается, каждый за свой прибор. И подгоняются по одному в строгой очередности, чтобы никому нигде не ждать (это имеет значение для опыта), первокурсники. В тесном коридорчике Капитолина Дмитриевна Шафранская проверяет список «фона» и пропускает каждого почти на ощупь. Шафранская в лаборатории занимается эмоциями, но сейчас она просто ответственная за студенческую практику, потому что нынешние замеры не только плановый эксперимент, но и одновременно практика для четвертого курса. Рядом с ней, тоже ответственная, студентка-четверокурсница, сама противоположность домашней Капитолине Дмитриевне, поджарая, длинноногая девица: юбка-шотландка в синюю клетку, синие веки, пояс из медных колец. «Противоположность» тоже следит за своевременным прогоном испытуемых. В лице ее некоторая утомленность от жизни, от власти, от молодых лет, но за ними – плохо скрываемое удовольствие: от молодых лет, от жизни, от власти.

Температура кожи обеих рук и лба, потоотделение, тремор (дрожание рук), кожно-гальванический рефлекс, реактивность, двигательные рефлексы, простейшие тесты – во всех четырех комнатах идет эксперимент, щелкают приборы, выплывает лента энцефалографа. Дрожат, боятся первокурсники – вот тебе и фон, вот тебе и покой!

И чего боятся? Нечего вроде бояться. Ну пусть повишенная возбудимость (это надо сесть под «Векслера», к прибору под названием «психорефлектометр», надеть наушники и слушать то высокий звук, то низкий, то совсем низкий; услышав, тут же нажать на кнопку, время измеряется). Ну пусть на руках у тебя температура выше, чем на лбу («Это очень редко бывает, но вы не волнуйтесь, это еще неизвестно, что значит»). Пусть руки у тебя дрожат или не дрожат вовсе («Что это они у меня совсем не дрожат, а?»). И рисуешь ты «лесенку» с закрытыми глазами совсем не в ту сторону. Пусть! А все-таки неприятно, а все-таки хочется знать, не хуже ли ты других и что в тебе этим дрожанием или исключительно странным недрожанием руки открывается. Не в науке, для которой ты сейчас здесь сидишь, а в тебе, только в тебе.

…Магнитофон, два экспериментатора, испытуемая.

Слабый румянец, белые, свои, некрашеные волосы рассыпались по плечам: тут ведь не до красоты, тут бы в дурочки не попасть. Оказывается, очень сложно целых две минуты наговаривать любые слова, если включен магнитофон. Слов не хватает. (Факт, на который обратил внимание еще Сеченов при исследовании памяти: человеку трудно наговаривать бессмысленные слова.) Описано то, что внутри лаборатории, потом то, что за окном, а две минуты все не кончаются. Тогда в потоке слов вдруг – взгляд на экспериментатора: «мучитель». «Мучитель» улыбается и подмигивает, он преисполнен явного сочувствия к ближнему: сам все это проходил.