Михаил Шателен - Русские электротехники

Вот что пишет Мария Николаевна Яблочкова, вторая жена Павла Николаевича, верная сотрудница и спутница его до конца жизни: «Денег было мало — едва хватило доехать до Парижа, где он и застрял. В Париже он поселился в Латинском квартале и как всякий русский интеллигент той эпохи, стал посещать русскую библиотеку, где он познакомился с эмигрантами того времени Петром Лавровичем Лавровым и с Германом Александровичем Лопатиным, с которым он очень подружился. [ 13] Павел Николаевич не любил много говорить. Поэтому многие из окружающих называли его «не интересным», считали, что он «не умеет говорить». А между тем, редко можно было встретить более интересного человека, когда он хотел или когда встречал собеседника, с которым хотел поговорить. В Париже он поместился в Латинском квартале в студенческом пансионе Hotel de Midi на Rue Sommerard около музея Клюни. Нужно было видеть его комнату, в которой он жил и работал. Хозяин пансиона приходил в ужас, но вместе с тем интересовался тем, что фабрикует его жилец».

Париж в 70-х годах был одним из крупнейших центров, где велась работа по нарождавшейся новой отрасли техники — электротехнике. Ею занимались и ученые и изобретатели. Успехами электротехники интересовалась и Парижская академия наук. Существовало уже несколько заводов и более или менее крупных мастерских, где изготовлялись электрические машины и другие приборы. Среди них была известная мастерская Бреге. Это была старинная фирма, переходившая от отца к сыну, владельцы которой уже в трех поколениях совмещали свою промышленную деятельность с научной работой: работали в мастерских и одновременно были членами Парижской академии наук и Бюро долгот. Основным занятием фирмы Бреге было изготовление часов, приобревших мировую известность («Недремлющий Брегет» у Пушкина). Но постепенно мастерская стала изготовлять и разные физические приборы, а затем телеграфные и другие электрические аппараты и, наконец, динамомашины. Телеграфные аппараты фирмы Бреге пользовались в свое время большой известностью и, вероятно, Яблочков слышал об этой фирме и во время военной службы и во время службы на железкой дороге и, быть может, вследствие этого он по приезде в Париж и обратился с предложением своего электромагнита именно к этой фирме.

Тогдашнего владельца фирмы Луи Бреге его электромагнит не заинтересовал, но увидев из разговоров с Яблочковым, с кем он имеет дело, Бреге предложил Павлу Николаевичу поступить на работу в свою мастерскую. Для Яблочкова тип ученого — промышленника-конструктора, какой представлял Бреге, был очень близок, и Яблочков принял предложение и поступил к Бреге на службу с вознаграждением по 400 франков в месяц. Это дало возможность Павлу Николаевичу обосноваться в Париже. Работая у Бреге, Яблочков устроит одновременно у себя в номере маленькую лабораторию, в которую, к ужасу хозяина гостиницы, провел с помощью резиновой трубки от газового рожка в коридоре газ, и в ней продолжал спою изобретательскую работу. Он начал с того, что взял французский патент на свой электромагнит. Это был первый патент, полученный Павлом Николаевичем. Выдан он был французским правительством «лейтенанту русских инженерных войск Яблочкову на электромагнит системы Репмана, доктора медицины в Москве», за № 110479 от 29 ноября 1875 г. Почему электромагнит в патенте был назван электромагнитом системы Репмана в Москве, совершенно непонятно, так как по всем имеющимся сведениям он был придуман Яблочковым. Можно только догадываться, что доктор медицины Репман помогал, быть может, денежно опытам Яблочкова над электромагнитом. Вероятно, это был один из членов семьи Репман, один из которой Альберт Христианович Репман был еще в 1901 г., во время Второго всероссийского электротехнического съезда, директором отдела прикладной физики при Политехническом музее в Москве и демонстрировал в музее членам съезда ряд электрических приборов и поставленных им опытов. Другой член этой же семьи, Бюксенмейстер, был организатором первого русского электротехнического завода в Кинешме, изготовлявшего электротехнические угли (для дуговых ламп, элементов и т. п.) для всего Поволжья и, быть может, и для всей России и поставившего даже у себя на заводе производство электрических ламп накаливания. Весьма вероятно, что кто-нибудь из Репманов сотрудничал с Яблочковым. Отличительной особенностью электромагнита Яблочкова было то, что обмотка его была образована из плоской ленты, намотанной «на ребро», т. е. так, что плоскость ленты была перпендикулярна к сердечнику. Пункты патента, на которых особенно настаивал Яблочков, были именно ленточная форма проводников обмотки и перпендикулярное расположение плоскости лент по отношению к поверхности сердечника. Интересно заметить, что в описании электромагнита говорится, что ленты для обмотки могли быть медные или свинцовые, или из других металлов. Трудно теперь догадаться, в чем видел Яблочков достоинство своей обмотки и почему наряду с медью он поставил свинец, имел ли он в виду лучшее охлаждение или что другое, но при состоянии в его времена знаний в области электромагнетизма можно думать, что у него и были какие-нибудь основания. О том, как понимались тогда имевшиеся сведения по электромагнетизму и, особенно, по магнитным свойствам материалов, можно видеть хотя бы из того, что во втором своем патенте на электромагнит (французский патент № 111535 от 17 февраля 1876 г.) Яблочков, упоминая по-прежнему о применении ленточной обмотки, говорит: «вместо мягкого железа для сердечника электромагнита можно применять чугун, который в некоторых случаях даже имеет преимущество вследствие его остаточного магнетизма». По-видимому, его электромагниты не получили применения, и в дальнейшем Яблочков к своим магнитам уже не возвращался.

Работая у Бреге, Яблочков не прекращал интересоваться электрическими лампами и продолжал свои опыты, начатые еще в Москве. Вероятно, Яблочков думал создать нечто подобное друмондову свету, применив в качестве источника тепла для накаливания светящегося тела вместо водородно-кислородного пламени вольтову дугу, так как он работал над нагревом разного сорта глин, извести и т. п. дугой. Впоследствии идея эта была осуществлена в лампе «Солнце».

«Делая опыты в России над глинами, известью и т. п., — говорил Яблочков в одном из своих выступлений, — я употреблял небольшое количество элементов (гальванических) и обширных наблюдений, поэтому, производить не мог. Работая же в Париже у Брегета, мне пришлось иметь дело с большими электрическими машинами; здесь-то я и исследовал свойства этих глин».

Далее Яблочков говорит: «Если помещать в вольтову дугу кусочки глины, извести и других земель, то они накаливаются. Затем часть их плавится. Эта расплавленная часть представляет возможность токам большого напряжения проходить по ней; тогда она раскаливается уже до ярко белого каления, издает свет и постепенно улетучивается. Если количество тока велико, сравнительно с его напряжением [ 14], то по этой раскаленной части проходит лишь ничтожное его количество, глина, главным образом, испаряется в жару вольтовой дуги и испаряющиеся частицы дают уже настоящее пламя, причем от различных сортов земель зависит и большая или меньшая окраска пламени в тот или другой цвет».