Оскар Курганов - Тайна песчинки

Тоомеля в шутку называют «младшим братом Хинта». Их внешнее сходство удивительное — та же копна черных волос, такие же лучистые глаза, тот же красивый овал лица. Но трудно найти двух человек с такими различными характерами. Хинт — горячий, порывистый, легко возбудимый, мгновенно реагирующий на любое событие, не умеющий себя сдерживать, когда речь идет о силикальците, порой ошибающийся и быстро признающий свои ошибки. А Тоомель — спокойный, уравновешенный, неторопливый, иногда раздражающе молчаливый и, на первый взгляд, даже вялый, не увлекающийся преждевременными успехами. Словом, две совершенно противоположные натуры. И все-таки Хинт ценил своего нового помощника и прислушивался к его точке зрения.

Они впервые встретились в 1955 году, когда в центральных газетах появились статьи, поддерживающие и защищающие Хинта, когда силикальцитные дома уже нельзя было назвать «выдумкой прожектера» — в них жили эстонские семьи. Как Хинт и предполагал, именно они, эти люди, стали главными судьями, беспристрастными арбитрами между ним и его недругами. А новоселы присылали Хинту самые восторженные отзывы о силикальцитных домах. Иногда они звонили ему по телефону, приглашали в гости.

Но молодой человек, позвонивший по телефону Хинту поздно вечером, начал разговор с того, что силикальцитные дома — это еще не вершина мировой архитектуры, что, поскольку новое дело еще находится в начальной стадии, он хотел бы предложить Хинту свои услуги.

— Вот как, — усмехнулся Хинт.

— Вам нужен физик? — спросил Тоомель.

— Теперь нам нужен электромонтер — в лаборатории погас свет, — продолжал шутить Хинт.

Но Тоомель положил трубку: по-видимому, он не склонен был поддерживать разговор.

Через две недели Тоомель снова позвонил по телефону Хинту.

— Не нужен ли вам физик? — спросил он. — Или вы все еще сидите в темноте?

Хинт рассмеялся и коротко сказал:

— Физик нужен. Приезжайте.

Они встретились и сразу понравились друг другу. Тоомель только попросил добыть электронный микроскоп.

— Без него, — сказал он, — я вряд ли буду вам полезен.

В тот период мысль об электронном микроскопе казалась фантастической. Это было равносильно просьбе о космическом корабле. Но Хинт любил браться за дела, которые кажутся фантастическими, тем более что электронный микроскоп не принадлежал к фантастическим существам, а был весьма реальным прибором, хотя и трудно было его добыть. Понадобились длительные хлопоты — Хинт не жалел для них ни времени, ни энергии, ни сил. Пришлось и в данном случае читать пространные лекции о силикальците, о его будущем, о значении революционного переворота в технике — словом, обо всем, что Хинт говорил и до этого в различных ведомствах, с которыми он соприкасался.

И вот электронный микроскоп прибыл в маленькую лабораторию опытного завода в Таллине.

Тоомель сразу же прослыл придирчивым исследователем. Он делил все труды Хинта и Ванаселья на «две эпохи» — до появления электронного микроскопа на опытном заводе и после его установки в лаборатории Тоомеля. С точки зрения молодого физика вся «первая эпоха» была, конечно, революционной, смелой, интересной, но теоретически не обоснованной. Но зато «вторая эпоха» показала всему миру, что с силикальцитом и его первооткрывателями шутить нельзя, — новые свойства расколотой песчинки, известковой пыли, дезинтегратора изучены и подтверждены чуть ли не самым точным методом — электронной микроскопией.

Хинт сравнивал силикальцит со стеклом.

— В этом стакане, — говорил он, — вы не обнаружите зерен или кристаллов песка и соды, из которых варится стекло. А в силикальците вы не найдете кристаллов песка и извести. Возникла новая монолитная каменная структура. Вот, посмотрите, — приглашал он всех, кто к нему приходил, к оптическому микроскопу.

— А что вам покажет электронный микроскоп? — спрашивали его скептически настроенные люди.

И вот теперь уже Тоомель, с помощью электронного микроскопа, подтверждал, что Хинт прав. Во время самого горячего спора о структуре и свойствах силикальцита поднимался на трибуну молодой физик и тоном, не терпящим возражений, говорил:

— Конечно, вы можете спорить с Хинтом, с Ванаселья, со мной, но с электронным микроскопом вы не должны спорить. Поверьте мне, он не знаком ни с Долгиным, ни с Хинтом.

Хинт понимал, что Тоомель в какой-то мере преувеличивает роль электронного микроскопа, но все же со всей искренностью поддерживал своего нового помощника. Ему же он поручал и волновавшую всех проблему «пальцев» дезинтегратора. Они разбивают песчинки, делают это хорошо, точно, ловко. Но при этом «жертвуют собой», как в шутку говорил Хинт, быстро изнашиваются, стираются. «Конечно, умение жертвовать собой — это героическая черта характера, но в данном случае она может погубить все дело», — тем же тоном продолжал Хинт. Надо, наконец, понять, что происходит с этими чертовыми «пальцами» дезинтегратора, когда они сталкиваются с песчинками.

— Ну что ж, — ответил Тоомель, — попробуем обойтись без жертв.

Он любил эту атмосферу шутливой иронии, которую Хинт поддерживал в лабораториях в самые трудные периоды борьбы за силикальцит.

Тоомель посвятил «пальцам» много дней и ночей, его трудолюбие поражало даже Хинта и Ванаселья. И молодой физик уже знал, какие сплавы нужны, чтобы «пальцы» дезинтегратора не «жертвовали собой».

Но вот это уязвимое место новой машины использовал Долгин в разговоре с Хинтом. И, как это всегда бывает, угроза Долгина породила не уныние, а новую решимость и новую энергию.

Вот почему Хинт предложил Тоомелю поехать в Москву, в Академию наук СССР.

Человек, впервые приходящий в чуть-чуть торжественные академические апартаменты на Ленинском проспекте, ощущает какую-то робость, но Хинт вел Тоомеля с такой уверенностью, будто бы принадлежал к завсегдатаям этого дома.

Их встретила молодая женщина, которая крайне удивилась, что посетители пришли к президенту «без вызова, без приглашения и даже без предварительного телефонного разговора». Хинт же только повторял:

— Такие у нас дела. Такие дела.

— Почему же так сразу? Может быть, вы обратитесь к вицу?

— К кому? — не понял Хинт.

— К вице-президенту, — пояснила она и добавила: — У президента все дни и часы расписаны. Может быть, на той неделе?

Хинт улыбнулся и сказал:

— Мы бы хотели попасть к президенту теперь, через десять минут. Мы ведь уезжаем. Ждать неделю у нас нет никакой возможности.

Молодая женщина на мгновение задумалась и сказала:

— Думаю, что из этого ничего не выйдет. Но я все-таки спрошу. Самонадеянность должна быть всегда вознаграждена, как сказал Сократ, — и вошла в кабинет президента.