Манфред Лэеккерт - Железо

Один из студентов по имени Ганс-Герман боролся с искушением отдаться воле инстинкта, который казался ему мало приличным, и постарался переключить внимание на весьма привлекательную головку юной Денизы, в которую был влюблен с первой встречи. Утверждения железного Густава о том, что нет ничего более интересного и захватывающего, чем кристаллическая решетка железа, вызывали в нем протест и отвлекали от куда более занимательных мыслей о любви и счастье. Он не заметил, когда голос Железного Густава начал постепенно уходить от него и теперь уже слышался где-то далеко, напоминая бормотанье. Набежавшее облако стерло солнечные блики со стен и скамей, а свет стал мягким и призрачным, как в старомодном танц-баре. Ганс-Герман вдруг с удивлением обнаружил, что в аудитории, кроме него и профессора Клейна, никого нет. Тот, дружески улыбаясь, позвал его. Мгновение спустя Ганс-Герман уже стоял перед своим учителем.

Железный Густав положил правую руку на плечо Ганса-Германа и сказал, что хочет ему кое-что показать и пригласил следовать за ним.

Дверь, через которую они прошли, Ганс-Герман раньше не замечал. Он предполагал, что она выходит на улицу, но неожиданно оказался в бесконечно длинном коридоре, по обеим сторонам которого было множество дверей. Профессор прошел немного вперед и открыл вторую или третью дверь слева.

Ганс-Герман увидел несколько больших стеклянных сосудов кубической формы, назначения которых понять не мог. Обычно в подобных сосудах хранили фруктовые соки и сквозь прозрачные стенки можно было наблюдать за их циркуляцией. Здесь тоже циркулировали какие-то жидкости, но они были серого, черного, фиолетового и бледно-желтого цвета и напоминал не фруктовые соки, а промышленные сточные воды. И это было близко к истине. Профессор указал на стеклянные емкости, в которых, кроме жидкости, находились и какие-то детали. Ганс-Герман попросил профессора объяснить ему, что все это означает. Тот в ответ мягко улыбнулся.

— Помните сообщение, которое облетело мир лет восемьдесят назад? Тогда было установлено, что железо, доставленное с Луны, не ржавеет и противостоит самым агрессивным средам. Одновременно было высказано предположение, что облучение обычного земного железа ионами инертного газа, встречающимися и в солнечном ветре, должно дать тот же эффект.

Ганс-Герман недоуменно покачал головой — странный вопрос. Как может он, двадцатилетний парень, помнить то, что было восемьдесят лет назад? Профессор между тем продолжал:

— В то время, примерно в 1978 году, указанное общение почти не привлекло внимания общественности исключая специалистов. Несколько лет назад, мы продолжили эти эксперименты и нам удалось обработать железо ионными лучами так, что по коррозионной с кости оно стало превосходить платину.

Ганс-Герман пришел в замешательство. То, что ничего не читал о нержавеющем лунном железе, его удивило, так как в те времена он больше интересовало спортивными новостями. Но что означают слова «… в то время» и «восемьдесят лет тому назад»? Студент разглядывал Железного Густава с большим подозрение!» Каким образом на нем оказался такой странный костюм — нечто среднее между рабочим комбинезонов и смокингом? Костюм отливал металлическим блеском! а на ощупь, как случайно установил Ганс-Герман, был мягок и приятен. Изменилось и лицо профессора. Куда подевалась его великолепная борода, предмет зависти многих студентов?

Профессор заметил недоумение молодого человек и объяснил:

— Я действительно профессор Клейн, но не тот, которого Вы знаете. Железный Густав — мой прадед. Вам очень повезло, молодой человек, ибо Вы пересекли границу времени… Сейчас у нас 2058 год, и Вы находитесь в специальной лаборатории коррозии. Проблема получения абсолютно коррозионностойкого железа в результате облучения решена, но мы еще не знаем, насколько долго сохраняется стойкость. Кроме того, еще недостаточно ясно, какое влияние на полученную коррозионную стойкость могут оказать процессы деформации и другие способы обработки. На эти вопросы еще предстоит получить ответы. В стеклянных емкостях находятся изделия из железа после различной обработки: горяче и холоднодеформированные, сварные, обработанные на токарных и фрезерных станках и другие. Пока все в порядке.

Говоря последние слова, профессор нажал несколько кнопок на пульте, и на экране возникла картина, похожая на аэрофотоснимок пустыни. Одновременно печатающее устройство компьютера выдало бумажную ленту, покрытую буквами и цифрами.

«Это параметры для стального листа глубокой вытяжки: слева данные о предыстории материала, его химическом составе и режиме обработки, посередине параметры коррозионной среды и справа вызванная коррозией потеря массы».

Ганс-Герман заинтересованно смотрел на изображение:

— Это что, фотография поверхности стального листа, сделанная с помощью растрового электронного микроскопа?

— Да, что-то в таком роде. Это телеизображение, полученное при помощи совершенно новой съемочной техники, которая мне мало знакома. Ее изготовили наши специалисты. Работает она великолепно. Мы имеем возможность наблюдать любое место, фиксировать коррозийное воздействие на любой стадии. Обратите внимание на маркированное место.

Белое кольцо ограничивало участок «пустынного ландшафта», в центре которого располагалось круглое углубление. Было видно, что в этом месте что-то происходило, но что именно — неясно. Профессор нажал кнопку, и изображение на мгновение исчезло. Когда оно появилось снова, углубления на участке, окруженном белой линией, не было. И вот на экране возник крохотный пузырек, который быстро увеличивался в размере и, наконец, лопнул. В этот момент Ганс-Герман снова увидел углубление.

«Замедленная съемка, — произнес профессор и добавил: — Мы можем фиксировать любую точку любого образца в любое время при съемке с любым замедлением. Особенно если речь идет о быстропротекающих процессах».

В подтверждение своих слов он нажал несколько кнопок и клавишей на пульте. Гансу-Герману показалось, что он находится в дискотеке студенческого клуба, где смонтирована установка для создания цветовых эффектов. Причудливые цветные изображения на экране непрерывно менялись, а шум от печатающего устройства усиливал сходство с дискотекой. Правнук Железного Густава убрал руки с пульта, и воцарилась тишина.

К ним подошел молодой человек, немногим старше Ганса-Германа, одетый в такой же комбинезон, как и профессор.

«Мой ассистент, доктор Кнохенбрехер, — представил его профессор и, указав на Ганса-Германа, сказал: «А это студент нашего института Бендлер».

Доктор с неблагозвучной фамилией дружески улыбнулся Гансу-Герману, и они обменялись рукопожатия Ассистента профессора Клейна заинтересовала джинсовая куртка Ганса-Германа, и он, не скрывая зависти и восхищения, воскликнул: