История Авиации 2004 05

— Так, сейчас все в класс на постановку задачи, — скомандовал капитан К., — завтра приступаем к работе.

Капитан К. уже мнил себя бывалым. А как же, пятый день в Афгане, вот сегодня два полёта совершил. Собственно говоря, так уже мнило себя всё звено, не догадываясь, какой сегодня ночью ожидает сюрприз.

Около двенадцати ночи, когда новички уже успели уснуть, поднялась стрельба. Вначале это была обычные беспорядочные автоматные выстрелы. Так несколько скрипок начинают концерт симфонической музыки. И вот, после нескольких аккордов, повинуясь неведомому дирижеру, «зазвучали другие инструменты», вступили в дело пулемёты, и тут уже лейтенант открыл глаза. В окно было видно феерическое зрелище. Прямо через модуль, в сторону гор, веером уходили трассирующие пули. Ярко алые пушистые трассы вспарывали ночное небо. Минут пять длилась эта увертюра. Затем пулемёты умолкли и опять была слышна только беспорядочная автоматная стрельба, которая тоже понемногу затихала, [о оказалось, это только начало концерта. Вдруг довольно неожиданно вступил в работу мощный КэПэВэТэ. Громко и самозабвенно, длинными очередями, вёл он свою сольную партию. Его крупнокалиберные пули ярко вспыхивали, попадая в камни гор. Каждая «нота солиста», чудесно резонировала в комнате.

— Четырнадцать с половиной миллиметров, почти снаряды, — подумал лейтенант.

А «симфония» тем временем продолжалась. Как дьявольский аккомпанемент «солисту», вновь повели свою «партию» пулемёты винтовочного калибра. От обилия трассирующих пуль в комнате стало светло.

— Во я попал, — подумал лейтенант, — это что, здесь так всегда? Ему вдруг пришла мысль, что раз он видит горы, то с гор могут достать и его.

Но, поскольку его соседи по комнате продолжали лежать на кровати и хранить молчание, лейтенант делал то же самое. Не хватало ему, что бы ещё паникёром сочли. Хотя его душа требовала, достать из-под кровати автомат, выпрыгнуть в окно и занять место у бойницы дувала. Но что-то его сдерживало, непонятно почему, у него была уверенность, что его самодеятельность в этом «концерте» не нужна.

— Надо же, оказывается можно проявлять мужество, не вставая с кровати!… — пришёл к неожиданному выводу лейтенант. Единственное, что его смущало, так это то, что смерть будет не слишком героической.

А за окном продолжала бушевать «пулемётно-автоматная симфония». В момент, когда казалось, что она достигла высшего накала, зазвучали «ударные». В горах вспыхнули и хлопнули по окнам, разрывы гаубичных снарядов. После этого «солист» оборвал свою «партию». Его аккомпанемент ещё несколько минут «играл» самостоятельно, но затем стих и он.

Возникло странное ощущение давящей на слух тишины. Сейчас бы были уместны аплодисменты…

Но никто так и не решился заговорить, и незаметно лейтенант снова уснул.

Утром он то и дело замечал обращённые на него вопросительно-насмешливые взгляды старожилов.

— Разыграли, — догадался он и придал лицу кирпично-непроницаемое выражение.

Как оказалось, это было своеобразное «посвящение» новичков. В следующую ночь лейтенант засыпал спокойно. Нависавшие за окном горы, уже не давили на его психику.

Наивен тот, кто полагает, что раз Афганистан на юге, то там нет зимы. Она там всегда. Нет, я не вру. Да там действительно жара, но стоит посмотреть на горы, как ты понимаешь, что зима, вот она! рядом. Их заснеженные вершины красноречиво говорят об этом. На высотах более 4 тыс. метров зима царствует круглый год. Лётчики хорошо знают об этом, они почти каждый день летают в зиму. А некоторые, точнее пилоты Ми-24, ощущают зиму ещё и на собственной коже. Почему? Да потому, что при всём великолепии Ми-24, в котором для удобства экипажа предусмотрена даже такая буржуазная роскошь как кондиционер, но в нём, по какому-то капризу конструкторов, не имеется штатного обогревателя кабины. Для обогрева экипажа предусмотрен забор сжатого, а значит горячего воздуха от компрессоров двигателей. У земли, где по идее и должен летать вертолёт, это работает прекрасно. Но это Афганистан, и вертолёты очень часто летают на потолке, где важен каждый процент мощности двигателей, а подобная система обогрева как раз и отнимает эту мощность.

На практике это выглядит так: с набором высоты начинает падать температура воздуха, отчего в кабине тут же интенсивно (вроде и не сильно выпили вечером) начинают запотевать стёкла. Включаешь обогрев кабин, помогает, но двигатели от этого теряют тягу и вертолёт в лучшем случае не набирает высоту, а в худшем её теряет. А впереди перевал. Выключаешь обогрев. Опять запотевают стёкла. Делать нечего, открываешь забор наружного воздуха. Температура в кабине и снаружи выравнивается, стекла не потеют. Вот только ты в тонком летнем комбинезоне, а в кабине уже заметно ниже нуля…

После посадки разомлевший от жары пропотевший технический состав с изумлением смотрит на пританцовывающих у вертолёта пилотов, у которых зуб на зуб не попадает.

Но это только пол беды, беда в том, что зима может спуститься с гор. Да-да, именно спустится с гор. С наступлением осени наблюдаешь, как с каждым днём всё ниже и ниже граница снега. И если ваш аэродром находится на высоте более тысячи метров, то зима обязательно дойдёт и до вас. В одно прекрасное утро вы будете удивляться такому по-русски белому снегу и морозному воздуху. А удивляться будете потому, что у вас напрочь отсутствует зимнее обмундирование, и вы будете проклинать преподавателей военных училищ тыла, которые не объяснили своим курсантам такое понятие как высотные климатические зоны. Впрочем, помянёте вы также за ту же ошибку и преподавателей строительных училищ. Ваш модуль явно не рассчитан на зиму. Нет, какие-то рудименты батарей отопления, конечно, присутствуют, и даже местными умельцами сооружена миникотельная, но, увы, температура в модуле немногим отличается от наружной. Чтобы согреться, особенно ночью, авиаторы идут на всякие ухищрения, разживаются вторым комплектом одеял, из вертолётных запчастей сооружают самодельные обогреватели, повергающие в ужас начальника дизель-электроузла, ложатся спать в комбинезонах.

В один из таких зимних вечеров капитан А. и старлей Л. ворочались в своих кроватях, пытаясь согреться и уснуть. Их напарников по комнате, пилотов ведомого экипажа старлеев Н. и С. не было. Они убыли в краткосрочный отпуск. Время было довольно позднее, и старлей Л. почти уснул, не обращая внимание на посторонние звуки, доносящиеся с улицы.

— Слышишь, стреляют, — нарушил молчание капитан А. Старлей прислушался, с улицы действительно доносились одиночные автоматные выстрелы. Одиночные, значит ничего страшного, что было будить? А посему, старлей поудобней устроился на кровати и ответил что-то в духе известных трёх букв…