Владимир Стругацкий - Впереди - ледовая разведка

Он все же повел «Каталину» вниз.

Удар. Будто кто-то стукнул кувалдой по днищу. «Каталину» подбросило. Снова удар, только уже потише. Скорость угасла. И снова удар, почти слабенький.

Когда «Каталина» закачалась на волне, он подумал: то ли все очень точно рассчитал, то ли просто повезло.

Сесть-то сели, но волны заливают самолет. А самое страшное – кунгас куда-то исчез. Вокруг – лишь волны. Они то взмывают выше самолета, то валятся вниз. Где же кунгас? Неужели перевернулся?.. Наконец они увидели суденышко. Его скрывали волны: поднимали самолет, но в тот же момент бросали вниз кунгас.

Кунгас тяжелый. На такой волне к нему не подойти. Столкнутся.

Механик Николай Камирный – его бог силой не обидел – метров на двадцать швырнул бросательный конец. Кинул точно. На кунгасе поймали, закрепили. И трос тут же натянулся как струна.

Механик вместе со штурманом Леоновым спустили надувную лодку и двинулись к кунгасу, перебирая руками фал.

На дне суденышка около тридцати трупов. По колено вода. На трупах сидели и лежали люди. Двигаться могли лишь несколько человек. Остальных приходилось переносить в лодку на руках.

За семь рейсов переправили всех живых. Их оказалось четырнадцать.

Отвязали трос. Кунгас исчез в тумане.

Что делать? Поднять нагруженный самолет с таких волн – думать нечего. До ближайшего берега – острова Белого – шестьдесят миль. Надо рулить по воде к берегу, рулить по этим надолбам. Другого выхода не было. Сколько времени на это уйдет, никто не знал.

И они поплыли.

Стойки поплавков уходили под воду. Эти поплавки на концах крыльев у «Каталину» – для поддержания равновесия на воде. Стойки высотой больше двух метров. Но они ныряли под воду и волны перекатывались через плоскости. В кабине все намокло. От сырости обуглились электроды. Моторы начали чихать. Но выключить их было нельзя – волны развернут самолет лагом к волне и затопят.

На четвертый час этого плавания Матвей Ильич почувствовал боль в затылке. «Опять мой самолет заныл, — с досадой подумал он, — не нашел другого времени».

Осколки от старенькой «Каталины» сидят у него в затылке. Иногда ему кажется, что они там шевелятся – тогда начинается резкая головная боль. Осколки сидят уже два года – врачи не рискнули их вынимать – с 1942-го, когда он летал на поиски американских и английских моряков с разгромленного семнадцатого конвоя. Из тридцати четырех судов в караване осталось лишь одиннадцать. Человек десять он отыскал на острове Вайгач, вывез на Большую землю. Через несколько дней снова полетел к Новой Земле.

Летали над морем до темноты, переночевать решили возле полярной станции, чтобы завтра с утра продолжить поиск.

Лодку поставили на якорь. Экипаж Матвей Ильич отпустил на берег, а сам остался в самолете. «Каталина» не сухопутная машина, с которой после посадки все хлопоты кончаются, ее без присмотра на воде не оставишь – а вдруг шторм? В хвосте было у них несколько спальных мест. В этом доме колхозника, как шутил Козлов, и отдыхали.

— Мне в доме колхозника даже лучше спится, чем на берегу, — говорил Матвей Ильич. — Укачивает потихонечку. Благодать.

Но в один миг благодать кончилась.

Треск, вспышка пламени. Его ранило осколками разорвавшегося самолета. Он опомнился в ледяной воде. И только когда пулемет стал бить в упор, понял: всплыла немецкая подводная лодка.

Наверное, если бы не Севастополь, где просто нельзя не уметь плавать, если бы не служба в Балтийском флоте на кораблях «Марат» и «Аврора», он так и остался бы в этой ледяной воде. Но он выплыл – нырял под пулями в воду, снова плыл. Только на берегу оглянулся назад. Там, где стояла «Каталина», плавали лишь обломки. Подводная лодка ушла, немцы были уверены: никого в живых не осталось.

Козлов добрался до полярной станции.

— Американцам здорово повезло, — говорил он потом. — Вовремя мы их отсюда выгнали.

Это была целая история. Он летел на своей «Каталине» вместе с командиром авиаотряда Ильей Павловичем Мазуруком. Они старые знакомые – вместе высаживали папанинцев, зимовали на Земле Франца-Иосифа, подстраховывая путешествие первой в мире дрейфующей станции. Война снова их свела.

Над Новой Землей Козлов сказал Мазуруку:

— Илья Павлович, посмотри вниз. Там какой-то корабль. Наверное, с семнадцатого конвоя.

Они пошли на снижение.

На берегу губы Литке увидели палатки, разбросанные ящики, прочли на борту американского транспорта название – «Винстон-Сален».

— Наверное, лодка их подбила, — решил Козлов, сажая самолет возле громадного корпуса американского сухогруза.

Вместе с Мазуруком они ходили по палубе, не понимая, в чем дело. В корпусе – ни одной пробоины. У орудий почему-то нет замков. Весь груз цел – оружие, металл – то, что так необходимо сейчас фронту.

Да, «Винстон-Сален» шел в семнадцатом конвое. Но, увидев, как гибнут под ударами фашистов другие суда, капитан решил не рисковать. Он посадил судно на мель в новоземельской бухте. Приказал замки орудий вынуть, а команде располагаться на берегу.

— Что вы еще хотите? — возмущался капитан. — Мне было приказано привести судно в советский порт – я привел.

— Вы привели не в порт, а на пустынный архипелаг, — возмутился Мазурук. — В первую попавшуюся бухту. А вас ждут в Архангельске. Фронт задыхается сейчас без этих грузов.

— А с вами я вообще не имею желания разговаривать, — отчеканил вдруг капитан. — Я буду разговаривать только с представителем советского правительства.

Тогда Мазуруку пришлось расстегнуть куртку, показать свой значок депутата Верховного Совета СССР и объяснить, что он и есть представитель правительства.

— Я требую, чтобы нас отсюда вывезли на самолетах, — заявил капитан. — «Винстон-Сален» не сдвинется с места. К чертовой матери такие плавания.

… Бог знает сколько еще просидели бы американцы на Новой Земле, сколько еще ждали бы этих грузов в порту, не найди экипаж «Каталины» «Винстон-Салена». Летчики доложили обстановку. К Новой Земле отправились наши моряки. Они и привели американский транспорт в Архангельск.

Может, и сейчас где-то в Карском море охотится немецкая подводная лодка. Только бы она на них не напоролась.

Слишком медленно они тащатся к берегу. Уже седьмой час их лодка разбивает волны. Механики говорят: люди с кунгаса слизывают с отпотевшего металла капли воды. Все никак не могут утолить жажду. В салоне какая-то женщина как прислонилась семь часов назад к борту, так почти и не шевелится. Пробовали ее растормошить – она словно в забытьи.

Дотянут ли они до берега? Волны, эти проклятые волны!

«Бывают бесхарактерные люди, а безвыходных ситуаций не бывает» – вспомнил он любимую фразу инструктора школы морских летчиков. Эту фразу он, командир самолета Матвей Ильич Козлов, не раз повторял своему экипажу. И всю жизнь сам верил: всегда можно найти выход. Даже тогда, когда выхода, кажется, нет.