Йоже Пирьевец - Тито и товарищи

Институт славяноведения РА

Перевод на русский язык осуществлен при финансовой поддержке Государственного агентства по исследовательской деятельности Республики Словении (Javna agencija za raziskovalno dejavnost Republike Slovenje)

Издание осуществлено при финансовой поддержке:

Словенской академии наук и искусств (Slovenska akademija znanosti in umetnosti)

Научно-исследовательского центра Копер (Znanstveno-raziskovalno središče Koper)

Перевод и подготовка книги к печати выполнены российской академии наук в Институте славяноведения РАН

Ответственный редактор

кандидат исторических наук

Любовь Алексеевна Кирилина.

Рецензенты

доктор исторических наук

Геннадий Филиппович Матвеев;

кандидат исторических наук

Анатолий Семенович Аникеев

© Пирьевец Й. (текст), 2019

© Кирилина Л. А., Пилько Н. С. (перевод), 2019 © Институт славяноведения РАН, 2019

© Издательство «Нестор-История», 2019

«Было бы весьма желательно, чтобы люди, стоявшие во главе партии «движения, – будь то перед революцией, <���…> будь то в период революции <���…>, – были, наконец, изображены суровыми рембрандтовскими красками во всей своей жизненной правде. Во всех существующих описаниях эти лица никогда не изображаются в их реальном, а лишь в официальном виде, с котурнами на ногах и с ореолом вокруг головы. В этих восторженно преображенных рафаэлевских портретах пропадает вся правдивость изображения» [1] Маркс К., Энгельс Ф. Новая Рейнская газета. Политико-экономический обзор. № 4. 1850 // Маркс К., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений. Т. 7. М.: Государственное издательство политической литературы, 1956. С. 280. . Это слова К. Маркса и Ф. Энгельса. Они были оптимистами, поскольку даже не предполагали, что возвещенная ими революция может потерпеть поражение, а жизнь ее лидеров – завершиться позором. Это случилось и с Тито: еще вчера он был иконой, после же распада Югославии часто – объектом карикатур. Попытаемся написать его портрет кистью Рембрандта.

Выразительные глаза Тито привлекали внимание современников с того момента, как он впервые вышел на историческую сцену, – когда гордо и смело держался во время суда в Загребе, приговорившего его в конце 1928 г. к строгому тюремному заключению. Корреспондент газеты «Новости» описал его внешность так: «Некоторые черты его лица, казалось, были стальными. Его светлые глаза смотрели сквозь стекла пенсне очень холодно, но энергично и спокойно» [2] Dedijer V. Novi priloži za biografiju Josipa Broza Tita. Zagreb; Rijeka: Mladost; Spektar; Liburnija,1980–1984. Vol. I. S. 164. Перевод цитаты дан по тексту Й. Пирьевца. .

Мирослав Крлежа, поэт, писатель, летописец хорватской и югославской провинции, в кратком эссе под названием «Возвращение Тито в 1937 г.» вспоминает: «Сижу в сумраке в своей комнате и смотрю на облака. Как высоко над городом гонит их западный ветер. <���…> В тишине раздался звонок у входной двери. Его тревожный звук в пустых, серых, неосвещенных комнатах вызывает суеверное предчувствие какой-то неопределенности <���…> Я встаю, прохожу через всю квартиру, отпираю сначала одну дверь, потом другую, включаю свет в прихожей, вот заскрипела личина замка, и – перед стеклянной дверью стоит чужак. Через девять лет Тито появился перед этой стеклянной дверью как тень давно минувших дней, и на первый взгляд мне показалось, что он не сильно изменился. Я посмотрел снова: изменился очень сильно, даже более того, полностью. <���…> Шесть лет Лепоглавы и три года жизни за границей стерли с его лица то выражение наивной и непосредственной радости, и вместо улыбчивого молодого человека передо мной серьезный, спокойный чужак, глаза которого из-под стекол пенсне сверкают сумрачно, почти сурово».

С этим новым-старым знакомым Крлежа проговорил почти до утра и многое узнал о его бурной жизни и революционных идеях. Тито также поведал ему о тоске по родине, которая по возвращении из Москвы как-то ночью погнала его в родной Кумровец, хотя ясно было, что риск слишком велик, ведь он находился на нелегальном положении. Он шел к отчему дому, и ему казалось, что в этой глубинке, несмотря на великие перемены, преобразовавшие мир, ничего не изменилось с тех пор, как он был там в последний раз. «В конце этого лирического монолога голос Тито зазвучал по-другому, его серо-голубые глаза приобрели стеклянный, темно-синий металлический оттенок и стали темными, как чернила. Губы утратили свою добродушную мягкость, застыли, превратившись в упрямую, жесткую, будто высеченную из камня, резкую черту. И во взгляде, и в голосе появилось какое-то неопределенное, но обладавшее гипнотической силой выражение, полное боли и тревоги. “Кумровец, благослови его, Боже, храпит, и до каких же пор все у нас будут храпеть?” – Тито задал вопрос нервно, с яростью, тем агрессивным тоном, которым на нашем языке ниспровергают с небес всех богов высшего и низшего ранга» [3] Nacionalna i sveucilišna knjižnica, Zagreb (далее – NSK). Rukopisna ostavština Miroslava Krleže. «A» 310; Adamič L. Orel in korenine. Ljubljana: Državna založba Slovenije, 1981. S. 442–447. .

Милована Джиласа при первой встрече с Тито также поразили его глаза: «Это был человек среднего роста, достаточно сильный, худощавый. Энергичный, несколько нервный, но умел владеть собой. Лицо у него было твердое, спокойное, но при этом довольно нежное, глаза – голубые и тоже нежные» [4] Dedijer V. Novi priloži. Vol. I. S. 233. . Ему было присуще природное обаяние, перед которым невозможно устоять [5] Velebit V. Svjedok historije (razgovore vodila i knjigu priredila Mira Šuvar). Zagreb: Razlog, 2001. S. 59. .

Гойко Николич, хорватский серб, врач, сражавшийся в Испании, в ноябре 1941 г. записал в дневнике впечатления о своей первой встрече с Тито: «Тито я нашел на следующий день в широкой и просто обставленной комнате <���…>. После приветствия и рапорта я бросил быстрый внимательный взгляд на этого человека и сразу заметил в нем определенные черты, черты того, кто взял в руки судьбу нашей борьбы и кого мы так долго ждали. Сначала я увидел голубые, немного затуманенные глаза, потом четко вылепленное лицо, лицо идеального классово-сознательного рабочего, пролетария. Как будто скопированное с какой-нибудь русской картины времен Пролеткульта» [6] Nikoliš G. Korijen, stablo, pavetina: memoari. Zagreb: Liber, 1981. S. 335. .

Тито умел очаровать не только своих приверженцев, которые и так им восхищались. Руководитель британской миссии в Верховном штабе так описал впечатление, которое произвел на него Тито во время их встречи в 1943 г.: «Что касается внешности, Тито – личность импозантная: ему было 52 года, фигура крепкая, цвет волос – металлически-сивый. Его лицо, правильные черты которого казались высеченными из камня, было серьезным и очень загорелым, морщины свидетельствовали о бескомпромиссной решительности. Ничто не могло укрыться от взгляда его голубых глаз. В нем была сконцентрирована энергия тигра, готовящегося к прыжку» [7] Гиренко Ю. С. Сталин – Тито. М.: Политиздат, 1991. С. 164; Maclean F. Josip Broz Tito: a Pictorial Biography. New York: McGraw-Hill, 1980. Р 76–80. .