Дэвид Бирн - Как работает музыка

Хореограф Ноэми Лафранс незадолго до этого сделала клип с Feist, который многие видели. Они использовали в основном неподготовленных танцоров, и, хотя я спокойно относился к наличию танцевального образования, я четко знал, что не хочу, чтобы участники моей группы выглядели как профессионалы. Я хотел, чтобы они смешались с нами. Ноэми также много работала в бассейнах и на лестничных пролетах, поэтому я знал, что ей интересно работать в новых местах – например, на концерте поп-музыки. С Энни-Би Парсон я был знаком вечность. Я большой поклонник ее студии Big Dance Theater, и ко всему прочему Энни-Би работала с такими музыкантами, как Синтия Хопкинс, поэтому ее кандидатура тоже казалась идеальной. Соня Роббинс и Лейла Чайлдс – исполнительский/хореографический дуэт, чьи работы я видел на видео в художественной галерее. На этом видео они были облачены в одинаковые наряды первичных цветов и делали в основном пешеходные движения в унисон. Иногда они скатывались в овраг, а иногда карабкались по скалам. Это было смешно и красиво. Я не был уверен, ставили ли они когда-нибудь хореографию для подобного «шоу», поэтому их творческий тандем был для меня темной лошадкой.

Я мог позволить себе трех танцоров и трех бэк-вокалистов в дополнение к группе, с некоторыми участниками которой я сотрудничал в двух предыдущих турах: Грэмом Хоторном на барабанах, Мауро Рефоско на перкуссии и Полом Фрейзером на басу. Марк Дельи Энтони присоединился на клавишах (он не состоял до этого в группе, но мы однажды играли вместе, когда он был в группе Soul Coughing). Найти бэк-вокалистов оказалось легко: это были люди, с которыми я пересекался или работал раньше. Их предупредили, что придется «немного подвигаться». Я предпочитал называть это так, не желая создавать впечатление, будто им придется исполнять бродвейский джаз. Чтобы найти подходящих танцоров, хореографы написали исполнителям, которых они знали лично. Мы не стали размещать объявление, так как боялись утонуть в потоке неподходящих кандидатов. И тем не менее в начале прослушивания в зале собралось пятьдесят танцоров.

За два дня мы отобрали из пятидесяти троих. Жестоко, но по-своему весело. Мы просили танцоров делать следующие три вещи: разминку, то есть они выдумывали собственные движения; короткие последовательности, которые им следовало воспроизвести; упражнения с советами и предложениями о том, как улучшить их задумку. Ноэми начала с задания, которое я никогда не забуду. Оно состояло из четырех простых правил:

1. Импровизируйте, двигаясь под музыку, и придумайте фразу на восемь счетов (в танце фраза – это короткая последовательность движений, которую можно повторять).

2. Как только вы придумаете фразу, которая вам нравится, – зациклите (повторяйте) ее.

3. Как только вы увидите кого-то с более интересной фразой – скопируйте ее.

4. Как только все начинают делать одну и ту же фразу – упражнение закончилось.

Это было похоже на наблюдение за эволюцией в ускоренной перемотке или на внезапное появление новой формы жизни. Сначала в комнате царил хаос – извивающиеся тела повсюду. Затем можно было заметить, как некоторые придумывали свои движения, и почти в тот же миг целая группа танцоров вокруг них повторяла одну и ту же фразу. Началось копирование, пока лишь в одном месте. Группа расширялась, распространяясь как вирус, но в то же время начала формироваться и другая группа в противоположном углу помещения. Одна группа росла явно быстрее другой, и спустя четыре минуты уже вся комната была заполнена танцорами, двигавшимися в унисон. Невероятно! Потребовалось всего четыре минуты, чтобы этот эволюционный процесс осуществился и выжил только «сильнейший» (возможно, не самое удачное слово). Это было одно из самых удивительных танцевальных представлений, которые я когда-либо видел. Жаль только, что все закончилось так быстро и что нужно было заранее знать правила, чтобы понять, как такой простой алгоритм может создавать единство из хаоса.

После этого энергичного спортивного эксперимента танцоры отдыхали, а мы сравнивали наши заметки. Вдруг я обратил внимание на странный и довольно громкий звук, порывистый и пульсирующий как ветер. Я не знал, что это: казалось, звук шел отовсюду и в то же время – ниоткуда. Это не было похоже ни на один звук, который мне доводилось слышать ранее. Наконец я понял: этот звук издавали пятьдесят человек, переводящих дыхание, вдыхающих и выдыхающих в закрытой комнате. Затем звук постепенно затих. Для меня это тоже было частью представления.

Как и в туре, приуроченном к выходу альбома Rei Momo , я принял решение вернуться к белым нарядам. Таким образом, движения танцоров будут выделяться на фоне музыкантов, платформ и прочего оборудования. Но, как и во время большого латиноамериканского тура, я чувствовал, что в новых, да и во многих старых песнях вновь присутствовал духовный аспект, поэтому белый цвет также отсылал к госпелу, храмам и мечетям. P

Мы репетировали целый месяц. В течение первых трех недель группа разучивала музыку в одном помещении, в то время как танцоры и хореографы работали двумя этажами ниже. Я носился туда-сюда. На четвертой неделе мы собрали танцоров и музыкантов вместе. Затем мы поехали в так называемый чёс – серию концертов в небольших городах – с целью довести все до ума, и чтобы при этом пресса не увидела, что мы делаем. Наше первое шоу происходило в маленьком, некогда промышленном городке Истоне в Пенсильвании, в прекрасном старинном, но реконструированном театре. Случались кое-какие шероховатости, но большим сюрпризом стало то, что публике – едва ли состоящей из любителей современных танцев – шоу пришлось по вкусу. Ну не сказать, что они прямо сходили с ума, но танцы явно понравились. Это был обнадеживающий знак.

В итоге все прошло замечательно. Я понял, что танцоры и певцы, которые иногда присоединялись к ним, поднимали энергетический уровень всего шоу. Я тоже присоединялся к ним, когда мог, от чего пребывал в полном восторге, но все-таки был ограничен пением и игрой на гитаре. Тем не менее все они стали элементом целого, а не отдельной частью. В ходе тура мы доработали эту идею: теперь некоторые танцоры пели, некоторые играли на гитаре, и в конце концов мы добавили фрагменты, в которых полностью размывались границы между танцорами, певцами и музыкантами. Идеальный мир в миниатюре.

Но идея пробных шоу вдали от прессы провалилась. Этот способ доводки выступления до ума давно перестал работать из-за камер сотовых телефонов и YouTube. Не прошло и нескольких минут после окончания шоу, как кто-то мне сказал, что некоторые номера уже появляются в сети. В прошлом исполнители по крайней мере пытались сдержать фотографов-любителей, и в особенности обладателей видеокамер, но теперь эта идея казалась просто смешной и безнадежной. Мы понимали, что был и положительный эффект: этим людям понравилось наше шоу, загруженные в сеть видео служили бесплатной рекламой. То, с чем мы думали бороться, на самом деле было тем, что стоило поощрять. Молва распространялась, и мне за это не надо было платить. Я начал объявлять в начале концерта, что фотографирование приветствуется, но также попросил, чтобы люди делились только теми снимками и видеозаписями, на которых мы хорошо получились.