Ольга Скороходова - Эпоха великих потрясений. Энергетический фактор в последние десятилетия холодной войны

Решительность, с которой в Европе был инициирован диалог с арабским странами, обусловила согласие США на проведение VI Специальной сессии ГА ООН весной 1974 года. Эта сессия заложила идейные основы десятилетия третьего мира в мировой политике, приняв Декларацию и Программу действий по созданию нового международного экономического порядка (НМЭП). Претворить в жизнь эти принципы (хоть и малоуспешно) попытались в декабре 1975 – мае 1977 года на Конференции по международному экономическому сотрудничеству в Париже, более известной в литературе под названием «Диалог Север – Юг». В октябре 1974 года с предложением созвать конференцию при участии 27 стран – производителей и потребителей первичных ресурсов выступил французский президент, без предварительных консультаций с союзниками, что Г. Киссинджер в свойственной ему манере назвал «основной чертой французской политики последнего десятилетия» [285]. После более чем четырех месяцев обсуждений, в феврале 1974 года, США приняли решение об «умиротворении юга», одобрив идею конференции между глобальным Югом и глобальным Севером и настояв при этом, вопреки яростному сопротивлению арабской и европейской сторон, на создании отдельной группы по обсуждению энергетической проблемы. Французы согласились на это, как следует из документов, только после полученных заверений в том, что США не будут поднимать дискуссий относительно снижения цен, что, как боялись европейцы, могло вызвать резкую отрицательную реакцию арабской стороны [286].

Не менее важным стимулом к принятию идеи «Диалога» в США были опасения увеличения влияния СССР на производителей сырья. Хотя Москва, на наш взгляд, ошибочно, отказалась принять участие в «Диалоге Север – Юг», ее тень неизменно присутствовала за столом переговоров [287]. Между тем, в 1974–1975 годах, по свидетельствам американского разведсообщества, в странах третьего мира был зафиксирован рост разочарования СССР – как в связи с его «аккуратной» позицией во время эмбарго 1973 года, так и с его весьма скромным участием в оказании помощи странам третьего мира, не входящим в социалистический лагерь.

Москва занимала по этим вопросам принципиальную, но политически деструктивную позицию, возражая против применения одинакового подхода в «какой бы то ни было форме к социалистическим государствам и западным странам, поскольку такой подход означает стремление предать забвению целый исторический этап колониального господства и эксплуатации, затушевать ответственность бывших колониальных держав за тяжелое современное экономическое положение в развивающихся странах» [288]. А. Кириллов, глава Государственного комитета СССР по внешним экономическим связям (ГКЭС СССР), бывшего основным ведомством, двигавшим внешнеэкономическое сотрудничество страны, во время визита в Институт Кеннана в 1976 году на вопрос о возможности участия Советского Союза в облегчении продовольственной ситуации в странах третьего мира прямо заявил: «Вы кормите своих союзников, мы будем кормить своих» [289]. Так, например, уже в 1974 году, по мере успехов Киссинджера в деле мирного урегулирования, через Алжир были получены сигналы о том, что недовольство советской линией возникает даже в Сирии. Словом, в Вашингтоне поняли, что в таких условиях важно не упустить момент и дать «арабам шанс выразить свои эмоции свободно» [290]. Наконец, решению о проведении конференции способствовало проявление умеренности ОПЕК в ценовом вопросе. В марте 1974 года цены на нефть были заморожены для того, чтобы «дать передышку мировой экономике» [291].

Сам факт созыва «Диалога Север-Юг» продемонстрировал возросшее влияние стран ОПЕК, в особенности ее умеренного крыла, в определении международно-политической повестки дня, хотя разговоры о создании НМЭП так и остались декларациями. ОПЕК как организация не только стала сопредседателем конференции, наряду с ведущими мировыми державами. Важнейшие комиссии конференции – по энергетическим вопросам и финансам – возглавили США – Саудовская Аравия и ЕЭС – Иран соответственно. Тем не менее, результаты конференции не стали сенсационными, надежды стран третьего мира на кардинальную перестройку структуры мировой торговли не оправдались, а пафосные речи о новом международном порядке в основном, за исключением запуска отдельных механизмов оказания помощи менее развитым странам, так и остались речами. На рубеже 70–80-х годов на волне очередного энергетического и экономического кризиса и смены политэкономических парадигм с приходом к власти в США Р. Рейгана эта риторика была оставлена вовсе, что обернулось стремительным и нарастающим ухудшением положения стран третьего мира.

Важным, хотя, быть может, и незапланированным политическим результатом с точки зрения модификации расстановки сил в условиях холодной войны стало неучастие («блестящая изоляция», как ее назвали британские дипломаты [292]) СССР в «Диалоге», приведшее к началу постепенного снижения его популярности в третьем мире. Для Москвы неучастие в этом форуме было важно скорее идеологически, так как она не желала отождествлять себя с империалистическим миром, но на практике эта конференция обернулась запуском экономических инициатив между первым и третьим миром, что, в конечном счете, не могло не привести к их политическому сближению, в ущерб потенциальному сотрудничеству с миром вторым, то есть Москвой. Так, например, по некоторым данным, на социалистический лагерь приходилось лишь 5 % общего объема торговли менее развитых стран, и это не могло остаться незамеченным [293]. Добровольный отказ СССР от возможности бросить вызов «империалистам» на столь представительной площадке демонстрирует важное изменение в сторону умеренности в советском политическом мышлении – то, во что на Западе, по сути дела, отказывались поверить вплоть до распада СССР. И здесь мы сталкиваемся с типичным примером ошибочного восприятия советской угрозы на основе оценок, параметры которых определялись тезисом 1940-х годов о перманентном свойстве коммунизма к экспансии и страхами перед огнем мировой революции.

Самым «слышимым» голосом из 19 развивающихся стран на конференции в Париже располагала Саудовская Аравия, активизацию деятельности которой, как в рамках «Диалога», так и за его пределами, всячески приветствовали в США. Так, Вашингтон поддержал заявление Эр-Рияда о намерении внести вклад в расширение кредитного капитала МВФ за счет создания дополнительного фонда для менее развитых стран размером в 10 млрд долларов, названного по фамилии главы МВФ Фондом Виттевена (Witteveen Facility) [294]. Из этой суммы страны ОПЕК внесли 4,4–4,9 миллиарда, что было примерно равно доле развитых стран [295]. Вклад Саудовской Аравии превысил взнос США (2,5 и 1,7 млрд долларов соответственно) [296]. При поддержке США квота Саудовской Аравии в МВФ была увеличена с 1,74 % (1978) до 3,5 % (1981). С 1 июня 1978 года Совет управляющих МВФ принял решение ввести в корзину Специальных прав заимствования (виртуальной валюты Фонда) саудовский и иранский риал.