Ирвин Ялом - Групповая психотерапия: Теория и практика

Суммируя, можно сказать, что коррективный эмоциональный опыт в групповой терапии может иметь несколько составляющих:

1. Выражение сильных эмоций, которые направлены на других, представляет риск для некоторых пациентов.

2. Групповая поддержка, достаточная для снятия фактора риска.

3. Проверка реальности, которая позволяет пациенту исследовать инцидент при помощи согласованной проверки со стороны остальных членов группы.

4. Признание неприемлемости определенных интерперсональных чувств и форм поведения или неприемлемости избегания определенного интерперсонального поведения.

5. Конечное усиление способности индивида общаться с другими людьми легко, глубоко и честно.

Эта дуальная природа терапевтического процесса является основной, и мы снова и снова будем возвращаться к ней в дальнейшем. Терапия — это и есть эмоциональный и коррективный опыт. Мы должны что-то сильно переживать, нам также необходимо разумом понимать следствия этого эмоционального переживания. Данная формулировка имеет прямое отношение к понятию «здесь-и-сейчас», — ключевому понятию групповой терапии, которое мы обсудим в середине пятой главы. А сейчас я дам только базовую предпосылку: в той же степени, в которой терапевтическая группа сосредоточивается на происходящем «здесь-и-сейчас», она расширяет свою действенность и эффективность. Но сосредоточение на «здесь-и-сейчас» (на том, что происходит в этой комнате в данное время) имеет двойное значение: члены группы по возможности самопроизвольно и открыто познают друг друга, но они еще и рефлексируют над этим познанием. Петля саморефлексии является решающей, и тогда опыт становится терапевтическим. Как мы покажем при обсуждении задач, стоящих перед терапевтом (см. главу 5), большинство групп не имеет больших затруднений, чтобы войти в эмоциональный поток «здесь-и-сейчас»; работа терапевта заключается в том, чтобы направить группу в сторону саморефлексии.

Допущение, что сильное эмоциональное переживание само по себе достаточно сильно для того, чтобы вызвать изменения, ошибочно и имеет весьма почтенный возраст. Современная динамическая психотерапия началась с этой самой ошибки, — достаточно прочесть книгу Фрейда и Брейера 1895 года по истерии (22), в которой они описали свой метод катарсического лечения. Они были убеждены, что истерия начинается с травмирующего события, на которое индивид никогда не отвечает полноценным эмоциональным переживанием. С тех пор как причиной болезни стали считать удушающий аффект, лечение стало состоять в том, чтобы дать голос мертворожденной эмоции. Это произошло незадолго до того, как Фрейд признал, что выражение эмоций хотя и необходимо, но все же не является достаточным условием для изменений. Идеи, беспечно отброшенные Фрейдом, сегодня проросли в большом количестве культовых психотерапевтических движений. В середине 1870-х, например, венское, характерное для XIX века, катарсисное лечение продолжает существовать со своими примитивными воплями, биоэнергетикой, структурной интеграцией, с многочисленными недоумками, практикующими гештальт-терапию, и несчетными групповыми лидерами.

Мои коллеги и я недавно провели интенсивное исследование процесса лечения и полученных результатов многих ультрасовременных техник (см. главу 14 с полным описанием этих исследований), и наши находки свидетельствуют в пользу дуальных, эмоционально-интеллектуальных компонентов психотерапевтического процесса.

Мы разными способами изучали отношения между опытом, приобретенным пациентом в группе, и конечным результатом лечения. Например, мы просили каждого члена ретроспективно отразить те аспекты его группового опыта, которые он считает наиболее повлиявшими на происшедшие в нем изменения. Мы также просили его во время прохождения курса в групповой терапии (в конце каждой встречи) описывать наиболее важное для него событие, происшедшее с ним на этом занятии. Когда мы сопоставили тип события с результатом, мы получили удивительные данные, которые опровергают многие бытующие стереотипы относительно главных составляющих успешного группового опыта. Хотя эмоциональные опыты (выражение и переживание сильного аффекта, самораскрытие, коммуникативный процесс) были признаны членами группы чрезвычайно важными, по этому критерию невозможно различить успешных и неуспешных членов группы. Другими словами, те члены группы, у которых не произошли позитивные изменения или даже произошли деструктивные изменения, были склонны так же высоко оценивать эмоциональные инциденты в группе, как и успешные члены группы.

Почему именно тип приобретенного опыта отличал успешных членов от неуспешных? В исследованиях выявилось ясное свидетельство того, что когнитивный компонент является основным, — успешные пациенты усвоили информацию или смогли дойти до нее самостоятельно. То обстоятельство, что все эти находки имели место в группах, возглавляемых руководителями, которые никогда не придавали большого значения интеллектуальной компоненте, говорит об их серьезности.

Свободная интерактивная группа с несколькими структурными ограничениями становится со временем микрокосмом для ее участников. Я имею в виду то, что через какое-то время пациенты начинают взаимодействовать с членами группы так же, как они взаимодействуют с другими людьми в своем окружении, чтобы создать в группе такой же межличностный универсум, к которому они привыкли.

Другими словами, пациенты начинают проявлять свое дезадаптивное поведение в группе; им нет нужды описывать свою патологию — рано или поздно они выносят ее на всеобщее обозрение.

Такое понимание в высшей степени важно для групповой терапии и образует краеугольный камень, на котором основывается все наше учение. Оно хорошо известно клиницистам, хотя у каждого терапевта выработано свое восприятие и своя интерпретация групповых событий, собственное описание, соответствующее той школе, к которой они относятся. Фрейдисты могут видеть у пациентов проявление их оральных, садистских или мазохистских потребностей по отношению к другим членам; коррекционные работники могут увидеть «хитрость», эксплуативное поведение; некоторые социальные психологи могут увидеть многочисленные выражения доминирования, аффектации или включения; студенты К. Хорни (24) могут увидеть замкнутую, покорную обстоятельствам личность, старающуюся во всем занимать уклончивую и индефферентную позицию, или высокомерно-мстительную личность, всегда и всем доказывающую свою правоту и неправоту окружающих; адлерианцы могут говорить о компенсаторном поведении больше и склонны оценивать ролевые позиции (младшая сестра, старший брат и т. д.).