Ирвин Ялом - Групповая психотерапия: Теория и практика

В другой группе, в которой участвовали специалисты по психическому здоровью, прошедшие несколько уровней подготовки, на лидера группы произвели глубокое впечатление групповые навыки Стюарта, одного из самых молодых, неопытных членов. Лидер высказал свою догадку о том, что Стюарт — подсадной участник, что он не может быть совсем начинающим, поскольку ведет себя как ветеран с десятилетним групповым стажем работы. Такой комментарий вызвал конкурентное напряжение; группе нелегко было забыть это, и спустя месяцы этот случай периодически всплывал и гневно обсуждался. Своим комментарием терапевт отметил чело Стюарта «поцелуем смерти», после чего группа систематически критиковала и унижала его. Когда терапевт делает позитивный комментарий или оценивает какого-то участника, он способен вызвать чувства братского соперничества. Когда, как в каждом из этих двух примеров, он делает комментарий, который имеет сравнительные оценочные оттенки, он может быть уверен, что сгребет тлеющие уголья братского соперничества в большой пожар.

Борьба за доминирование различается по интенсивности на протяжении всей работы группы. Это отчетливо видно на первых занятиях группы, когда участники всеми средствами добиваются выгодного положения в группе. Как только иерархия создана, все успокаиваются, но периодически вскипают, например, когда у какого-нибудь участника по мере его оздоровления начинает расти самоутверждение и он бросает вызов установленной иерархии. Если в группу приходят новые участники, особенно агрессивные пациенты, которые «не знают своего места» и не желают относиться с уважением к правилам группы, с высокой долей вероятности можно предсказать, что на занятиях группы на какое-то время главной станет тема борьбы за доминирование. Например, в одной группе Бетти почувствовала угрозу с приходом новой, агрессивной женщины, Рены. Несколько встреч спустя, когда Бетти обсуждала важный материал, касающийся ее неспособности к самоутверждению, Рена попыталась помочь, сказав на это, что она тоже была такой, а затем продемонстрировала различные приемы, которые она использовала, чтобы преодолеть это. Рена убеждала Бетти в том, что, если она продолжит открыто говорить об этом в группе, она также обретет значительную уверенность в себе. Реакцией Бетти стала молчаливое бешенство такой продолжительности, что несколько встреч прошло, прежде чем она смогла работать, переступив через свои чувства. Неинформированного наблюдателя реакция Бетти могла озадачить, но если знать о старшинстве Бетти в группе и о решительном вызове этому старшинству со стороны Рены, то ее реакция совершенно предсказуема. Вместо того чтобы ответить на предложенную Реной помощь, она отреагировала на ее метасообщение: «Я продвинулась больше тебя, я более зрелая, в большей мере осведомлена о психотерапевтическом процессе и самая влиятельная в группе, несмотря на твое давнее присутствие здесь».

Исходная задача и вторичное удовлетворение. Понятия исходной задачи, вторичного удовлетворения и динамического напряжения между ними обеспечивают терапевту средства распознавания процесса (и, как я дальше покажу, средства, раскрывающие факторы, лежащие в основании сопротивления пациента комментарию процесса).

Сперва несколько определений. Исходная задача пациента, не сложно догадаться, — это то, ради чего он изначально стал искать помощи. Он может мечтать о смягчении страданий, улучшении отношений с другими или более продуктивной и полноценной жизни.

Ситуация может быть сложнее. Иногда видение пациентом собственной исходной задачи изменяется в соответствии с прогрессом в терапии. Пациент и терапевт могут иметь сильно отличающиеся взгляды на исходную задачу первого. Я знаю пациентов, которые называли целью избавление от боли (тревожности, депрессии, бессонницы и т. д.), но имели более глубокую и более проблемную цель иного характера; например, один пациент надеялся, что благодаря терапии он станет таким благополучным, что, вооружившись выдающимся психическим здоровьем, достигнет еще большего превосходства над своими неприятелями; второй желал научиться манипулировать другими еще более эффективно. Испытание пациента реальностью может быть достаточно хорошим, чтобы хранить эти цели в тайне. Они не выдвигаются как элементы исходного «контракта», который он заключает с терапевтом, кроме того, они оказывают постоянное влияние на его работу. На самом деле, прежде чем некоторые пациенты станут способными сформулировать эгоистичную исходную задачу, они должны пройти через большую часть терапии.

Пациент в общих чертах знает, чего он хочет достичь через терапию. При помощи техник, которые мы обсуждали, терапевт в период догрупповой подготовки пациента и на первых встречах группы дает пациенту понять, чем тот должен заниматься на занятиях, если хочет решить исходную задачу. Но как только начинаются групповые встречи, начинают происходить некоторые весьма странные вещи. Множество клинических историй иллюстрируют этот парадокс.

Молодая пациентка пользовалась вниманием трех мужчин в группе. Она утаила от группы информацию о том, что ей сделали предложение, хотя ее садомазохистские отношения с женихом были для нее большой проблемой. После того как она вышла замуж, она представила мужа группе в ложном свете как пассивного неудачника, а не успешного математика. Она боялась, что мужчины в группе разглядят в нем сильного конкурента, испугаются и отвернутся от нее. Обман продолжался несколько месяцев.

Билл, молодой человек в другой группе, повел себя аналогичным образом. Он был очень заинтересован в том, чтобы обольстить женщину из группы, и старался в своем поведении проявлять мягкость и обаяние. Он скрывал свое чувство неловкости и отчаянное желание быть «крутым», свою боязнь женщин и зависть к некоторым мужчинам в группе. Он никогда не обсуждал свои неизбежные мастурбации и вуайеризм. Когда другой мужчина представил на обсуждение группы свое надменное отношение к женщинам, Билл (желая избежать соперничества) похвалил его за честность. Когда выступил другой участник, страдающий тревожностью и гомосексуальными фантазиями, Билл сознательно не стал утешать его, хотя мог оказать ему поддержку, поделившись своими похожими фантазиями. Ничто не переступило через состояние «крутизны».

Следующая пациентка направляла всю свою энергию на достижение образа сообразительного и проницательного человека. Она постоянно, часто весьма утонченно, дискутировала с терапевтом. Она с презрением отнеслась к попыткам последнего помочь ей и проявила агрессию, когда тот попытался проинтерпретировать ее поведение. Когда терапевт от-рефлексировал, что она хотела заставить его почувствовать, будто он не имеет ничего ценного, чего бы он мог ей предложить, она дала самый утонченный урок, выдав, что, по-видимому, ему самому нужно присоединиться к терапевтической группе, чтобы поработать собственные проблемы.