Эрик Дрекслер - Безграничное будущее: нанотехнологическая революция

Следующие два раздела немного подробнее расскажут о том, почему нанотехнологии уже сейчас стоят вашего внимания и можно ли что-то понять о наступающем будущем, обсуждая их особенности. В последующих главах даются ответы на следующие вопросы:

— Кто занимается нанотехнологиями? Что они делают, и почему?

— Можно ли объединить их усилия, чтобы обеспечить прорывные исследования? Когда это может произойти? За какими событиями мы должны следить?

— Как будут работать нанотехнологии? Кто сможет ими воспользоваться?

— Что это будет означать для экономики? Для медицины? Для окружающей среды?

— Каковы риски? Какие основные правила нам понадобятся? Что это будет означать для глобальной гонки вооружений?

— Что может пойти не так, когда эта технология появится, и что мы можем предпринять?

В демократическом обществе лишь немногим людям необходимо глубоко разбираться в том, как работает технология, но остальные должны понимать, что она может сделать. Следующую главу мы начнем с описания молекулярного мира и того, как он работает. В конце концов, все вокруг нас и внутри нас состоит из молекул. А потом продолжим обсуждением того, что эта технология будет означать для людей и биосферы.

Именно эти проблемы — обсуждение последствий нанотехнологий для нашей жизни, окружающей среды и будущего — побудили нас написать эту книгу. Нанотехнология может привести к важным достижениям и решить серьезные проблемы, но она также может привести к огромным злоупотреблениям. Научно-исследовательский прогресс необходим, но нельзя забывать об информировании и предупреждении общественности.

Наша мотивация проста — это в равной степени страх перед потенциальным вредом и желание избежать его, а также стремление к потенциальному благу и желание достичь его. Тем не менее, мы будем в основном говорить о том благе, которое могут принести нанотехнологии, и лишь немного об очевидном потенциальном вреде. Предстоящей технологической революцией лучше всего смогут управлять люди, которые разбираются не только в том, чего они хотят избежать, но и в том, чего они могут достичь. Если у нас, как у членов общества, есть четкое представление о маршруте следования, нам не понадобится точная карта, где бы указывалось положение каждого утеса и минного поля на обочине дороги.

Некоторые читатели отметят нашу склонность к описанию положительных последствий будущих изменений и назовут нас оптимистами. Но разве было бы разумно подробно рассказывать о том, как именно можно злоупотреблять технологиями? Или, может быть, даже подсказать, как это сделать?

Тем не менее, сидеть за столом, готовясь рассказать эту историю, — не самое приятное занятие для исследователя. В своей книге «Как суеверие победило, а наука проиграла» историк Джон К. Бернем рассказывает о столетнем отступлении ученых. Когда-то они считали своей обязанностью знакомить широкую аудиторию с методами и достижениями науки, которые должны использоваться для общественного блага. Сегодня ученые имеют смутное представление о популяризации.

Если вы умеете излагать свои мысли на простом английском языке, это считается доказательством того, что вы не способны использовать математику, и наоборот. Роберт Пул, сотрудник отдела новостей самого престижного американского научного журнала «Science» признает это негативное отношение к популяризации: «Некоторые исследователи, либо по своему выбору, либо просто оказавшись в неудачном месте в неудачное время, только подтверждают это общественное мнение». Как исследователь может избежать подобных обвинений? Если вы наткнетесь на что-то важное, пользуйтесь профессиональным жаргоном. Если люди догадаются, что вы говорите что-то важное, бегите и прячьтесь. Роберт Пул мягко призывает ученых к более активному обсуждению научных достижений с общественностью, но социальное давление в исследовательском сообществе склоняет к противоположному поведению.

В ответ на негативное отношение к популяризации мы можем лишь попросить ученых и инженеров при оценке того или иного предложения действовать сугубо профессионально, то есть уделять скрупулезное внимание научно-техническим фактам. Это означает, что оценка обоснованности технических идей должна основываться на их фактических достоинствах, а не на стиле изложения (в популярной статье) или на эмоциональной реакции, которую они могут вызвать. Нанотехнологии важны для людей, которые заслуживают, чтобы их предупредили об их последствиях и влиянии на общество и природу. Мы настоятельно призываем читателей, имеющих отношение к науке, ознакомиться с технической библиографией в конце книги, а затем указать на любые серьезные ошибки, которые они могут найти в технических статьях по этой теме. Мы призываем неспециалистов, которые встречаются с хорошо осведомленными научными критиками, требовать конкретного технического обоснования. Мы обсудим некоторые критические замечания в главе 3. Многолетние дискуссии с учеными и инженерами — на встречах, в частном порядке, на конференциях и через прессу — свидетельствуют о том, что аргументы в пользу нанотехнологий убедительны. Японская и европейская промышленность, правительства и академические исследователи продвигаются вперед по пути создания нанотехнологий, и все больше и больше таких исследований проводят в США. Некоторые исследователи даже стали называть это своей главной целью.

Американцы, так часто находящиеся на переднем крае науки и техники, испытывают любопытные трудности в размышлениях о будущем. Язык, кажется, имеет к этому прямое отношение.

Как только речь заходит о будущем, мы называем такой разговор «футуристическим». Если это не останавливает собеседника, мы говорим, что это «звучит как научная фантастика». Эти термины напоминают слушателям о смехотворных фантазиях 1950-х годов, таких как полеты на Луну, видеотелефоны, лучевые пушки, роботы и тому подобные изобретения. Конечно, все это стало реальностью в 1960-х годах, потому что наука не была пустой фантазией. Сегодня мы можем говорить не только о том, как создавать новые научно-фантастические устройства, но, что более важно, как сделать их дешевыми и доступными. Нужно думать о будущем, и обидные ярлыки помочь нам в этом не способны.

Серьезная проблема. (Кальвин и Гоббс. Copyright (R) 1989 от Universal Press Syndicate. Перепечатка с разрешения автора. Все права защищены)

Любопытно, что в японском языке, похоже, отсутствует пренебрежительное слово для обозначения «будущего». Идеи для будущих технологий могут быть названы mirai no («о будущем», надежда или цель), sh�rai-teki (ожидаемое развитие, которое может быть осуществлено через двадцать лет) или k�s� � no («воображаемое», потому что противоречит физическому закону или экономике). Когда мы думаем о будущем, нужно отличать mirai no и sh�rai-teki, так можно сказать о нанотехнологиях, от k�s� no, что употребляется по отношению к чему-то подобному антигравитационным ботинкам.